Воровка снов - стр. 18
– Двести тридцать. Это последняя цена. Я никогда не шучу об издержках, Калли.
Она стремительно вернулась, приподняла его подбородок, заставив смотреть себе в глаза, а не на выступивший из-под тонкой ткани заострившийся сосок.
– А я о Бо.
Дайра нашла его слабое место, и она имеет в виду не себя, а его прямого конкурента. Девушка блефовала и еще не имела с ним дела. Проверенные люди всегда надежнее новых. Она еще приглядывается к Бо и продумывает свою легенду для встречи с ним.
– Последний раз, Калли. В следующий раз будет двести и только.
Она идет по улице, размышляя над тем, где ей взять еще тысячу шестьсот дларов. Раздобыть еще восемь снов по теперь уже официальному новому курсу – это нереально, даже с учетом брошенных им напоследок слов:
– Вот если бы у тебя было что-то уникальное.
– Извини, Коди, но мне пока не везет на таких клиентов.
Дайра поняла его. Сразу же. Даже понимала, почему тот сказал ей это. Она ведь прекрасно осознает, за кого он ее принимает. Существует не так много занятий, которые позволяют контактировать с людьми на таком преступно близком уровне. Одни держатся за репутацию и профессиональную этику, а у других ни того, ни другого.
Особенные сны – это не те, в которых снятся щеночки и котики с раздвоенными хвостами или девочки с гипертрофированными имплантами.
Если верить Коди, корпорация стала замахиваться на выходцев с Ашта. Все знают, что они живут среди людей, но также знают и о том, что те отказались от сотрудничества с землянами по части всего, что относится к генной инженерии.
Сначала, они отравили им жизнь, а затем откатились обратно, сделав вид, что ничего не случилось. Наверное, это было правильным и меньшим злом.
Да вот только Дайра не верит в сказочки от СМИ. То, что она здесь, в третьем кольце благополучия, и держит на руках кругленькую сумму, говорит само за себя.
Закон преступного мира таков: когда пахнет жаренным, ты уходишь на дно, а не продолжаешь работать, как ни в чем не бывало.
Дайра выходит на площадку, делает короткий вдох совершенно иного воздуха, кажется, что сотканного из света. Она смотрит на разряженный поток лайнов и на такой теперь уже близкий центр города, в котором их нет совсем. Даже отсюда она может различить зелень деревьев в парке. Она всегда мечтала о том, чтобы попасть туда, чтобы «побыть и в прошлом, и в настоящем», как говорила Цилла.
– Откуда ты знала, как выглядит центр, – говорит Дайра, обращаясь к умершей подруге, – если никогда не бывала в нем?
Ее личный визор на запястье мигает ярко-малиновым цветом, предупреждая о состоянии здоровья и о том, что ей надо поспать. Дома он орал ей: «Семьдесят часов без сновидений». Вот так все сложно.