Воровка чар. Маги, ведьмы, чернокнижники - стр. 29
Дом так и стоял, укутанный тишиной. Не шевельнулась занавеска на грязном окне, не скрипнула дверь.
Я поднялась на крыльцо, стукнула кулаком по доскам. Вернее, хотела постучать, но после первого же удара створка, открываясь, подалась внутрь.
– Эй, дома кто есть? – Я переступила порог.
Захламленная комната свидетельствовала о нелюбви хозяйки к уборке. К знакомым с детства запахам трав, кореньев и мазей примешивались другие, менее приятные – аромат браги и плесени. Вдоль стен теснились криво повешенные полки со склянками, основательно заросшими паутиной. Не часто травница находила им применение. Низкий столик, садовые инструменты со следами свежей земли. Зеленая бутыль, стоящая прямо на полу.
Я взяла сосуд за горлышко. Резкий неприятный запах спиртного еще не успел выветриться.
Скрипнуло крыльцо. От неожиданности я подпрыгнула на месте и едва не разбила посудину. Дверь приоткрылась, и в проеме показалась лохматая голова Риона.
– Айка, – почему-то шепотом позвал он.
– Здесь я.
– Эол, где тебя носит? Насилу нашел.
– Здесь меня носит. Тропа одна, блуждать негде. – Я аккуратно поставила бутыль обратно.
– И кто сказал, что ты по ней пошла? – Парень шагнул в комнату. – Ты знаешь, что не оставляешь следов? Ни отпечатка, ни примятой травинки. Ты ходишь или летаешь? Пришлось поисковичок запускать, а лишних кьятов нет.
– Раз нет, значит, не стоило, – проговорила и тихо добавила: – Куда я теперь от тебя денусь?
Насчет следов он был прав. Это обнаружилось, когда мне исполнилось года два, не больше. Я отошла от Симы всего на десяток шагов – к сочным ягодам малины, которые так вкусно лопались на языке, растекаясь терпким летним соком. Десять шагов, а может, и чуть больше, тогда я еще не умела считать. А кусты все тянулись и тянулись, цеплялись за рубаху и предлагали ягоду за ягодой. Бабушка тогда сильно испугалась, кружила по поляне и кричала хриплым от волнения голосом. А мне казалось, что где-то в зарослях зовет своих птенцов птица.
Тогда я получила первый урок и поняла, что с лесом шутить нельзя, особенно той, которую невозможно найти.
Ни один охотник, ни одна собака не способны взять мой след. Для селян это послужило еще одним доказательством принадлежности найденыша к силам зла. Может, это и правда наследство крови вордов? Хотя с чего вдруг, они же водный народ, а не земляной? Или это благословение несуществующего папочки-мага? А может, проклятие тех, кто бросил младенца в воду? Не знаю. Да, трава приминается под моими ногами, я же не сподвижник Эола, чтобы ходить по воздуху. Но травинки тут же распрямляются, пыль оседает, сломанная ветка падает и теряется среди хвои, вырванный колючкой клок одежды надежно укрывает листьями ближайший куст, земля хранит отпечатки моих ног не дольше, чем кукушка кричит в чаще леса.