Воровка чар. Маги, ведьмы, чернокнижники - стр. 19
Я присела рядом с телом. На старухе не было никаких видимых следов душегубства, можно подумать, она сама, испугавшись чего-то, отдала концы. Зарезала животное, а потом не выдержала угрызений совести?
У нас в Солодках старая Елая, мать пастуха Иськи, тоже как-то понесла ему на выпас обед, да так и не дошла, отдала Эолу душу среди луговых трав. Выглядела покойница примерно так же: удивленное, почти испуганное лицо и ни одного повреждения. Если бы не зарезанная коза…
– Баба Нюля, чегось так долго? – раздался тоненький голосок.
Я оглянулась. Девочка в светлом сарафане таращила на меня круглые от удивления глаза.
Если, встретившись со мной днем, крестьянин ограничится плевком и перехваченными поудобнее вилами, то ночью мой светлый лик способен вытеснить из головы все лишние мысли. И нелишние тоже.
Мои волосы едва заметно светятся на кончиках, будто на косу уселось несколько сотен маленьких светляков или болотных огней. Глаза, словно серебряные монеты, отражают лунный свет. Вроде ничего страшного, но на неподготовленного человека обычно действует бодряще. Чем пришлось заплатить за это знание, я предпочитала не вспоминать.
«Думать надо было прежде, чем из окна вылезать на ночь глядя!» – мысленно попеняла себе. Правда, признание собственной дурости вряд ли теперь поможет.
Взгляд девочки переместился выше плеча. Я поднялась, стараясь закрыть неприятную картину, и проговорила:
– Послушай…
Поздно. Визг вспорол ночь, как нож масло. Девчонка бросилась прочь, не переставая голосить на самой высокой ноте. Я кинулась следом. То в одном, то в другом окне загорались робкие дрожащие огоньки лучин.
До постоялого двора я буквально долетела, не касаясь ногами земли – под аккомпанемент воплей, едва разминувшись с перепуганными жителями окрестных домов. За несколько ударов сердца взобралась по стене дома на второй этаж – сказались и опыт лазания по деревьям в родном лесу, и страх, тонкой струйкой холодивший позвоночник и подстегивающий лучше любого кнута. Я бы сейчас и на мельницу взлетела, если бы понадобилось.
Что было бы, застань меня люди добрые над телом старухи и ее безвинно убиенной козы, представить нетрудно. Я юркнула в комнату, продолжая чутко прислушиваться к гомону за окном. Народ собирался у колодца в центре села. Надеюсь, это традиционное «лобное место», потому как меня слегка волновала их близость к трактиру.
– Я никуда не выходила, – несколько раз повторила, пытаясь успокоиться. – Я спала.
В дверь постучали, и от этого тихого звука я едва не подпрыгнула на месте. Сердце забилось в горле.