Ворон. Волки Одина - стр. 43
– У меня клюет, – встрепенулся Пенда, поднимая уду. Потом выругался, глядя на черную воду. – Сорвалась, гадина.
Мы с Улафом не обратили на него внимания.
– Сигурд правильно поступил, – сказал Улаф. – Сделал то, что должен был. Халльдор и сам бы ему спасибо сказал.
Я покачал головой.
– Флоки все никак не угомонится. Обида точит его душу, словно червь.
Улаф усмехнулся.
– Флоки нужно смириться. И тоже быть благодарным Сигурду. Но ты ведь знаешь Флоки. Он родился твердолобым.
– Почему Сигурд сам его убил, Дядя? Ведь Халльдор просил об этом Флоки.
Улаф огляделся, нет ли кого рядом.
– Все из-за Сигурдова сына, – произнес он.
– Который мальчишкой умер оттого, что лошадь лягнула в голову? – спросил я, не понимая, к чему он клонит.
– Верно. Только бедный свиненыш не сразу умер. – Улаф наклонил лохматую голову набок, словно раздумывая, продолжать рассказ или нет. – В себя так и не пришел, лежал почти бездыханный, камни и то живее будут.
Пенда хотел что-то сказать, но, увидев лицо Улафа, снова отвернулся, бормоча, что мы своими языческими словами рыб пугаем.
– Так он протянул две недели, может, три. Бедняга. – Улаф смахнул слезу, и я на мгновение отвернулся.
– Медленная смерть?
Улаф покачал головой.
– Как-то ночью Сигурд унес мальчика на пастбище, оставив Гудрид рыдать у двери, и закончил его страдания. Свое же чадо.
Мы посмотрели друг на друга. В глазах у меня льдинками застыли слезы.
– У него не было выбора, юноша. Мальчику уже было не помочь.
Я стиснул зубы.
– Суки эти норны.
– Не поспоришь, – согласился Улаф, продолжая скручивать конский волос. – Сигурд знает, каково это – убить родного человека. Вина камнем ложится на сердце и может утянуть человека вниз, как крест утянул Туфи. Сигурд избавил от этой ноши Флоки. Почему? Да потому, что он – лучший предводитель, который когда-либо вел своих волков Дорогой кита. И Флоки это понимает. В нем просто гордость взыграла, вот и всё.
– Если я буду гнить от раны, то перейду Биврёст, не дожидаясь вони, – сказал я.
Улаф кивнул, задумчиво потянув себя за бороду.
– Только не проси Оска тебя прикончить. Промах- нется.
Я улыбнулся, но от его слов повеяло холодом. Я молчал и смотрел, как на удивление проворные пальцы Улафа сплетают волосы в нити.
– Рыба, похоже, уже спит, – нарушил тишину Пенда.
Я посмотрел на него, однако мне по-прежнему виделись Сигурд и маленький мальчик.
Уэссексец кивком указал на уду, которую я все еще сжимал в руке.
– Нам тоже пора. – Не дождавшись ответа, он пожал плечами и удалился.
А я сидел на корме «Змея», слушая, как храп и сонное бормотанье воинов смешивается с тихим ропотом волн, набегающих на прибрежные скалы, пока небо на востоке не окрасилось рассветным багрянцем.