Ворон. Сыны грома - стр. 22

Внезапно воздух словно бы разрезало скрипучим криком. Брам быстро пригнул голову и развернулся, подняв копье. В этот миг мы увидели в небе сапсана, который стрелой кинулся вниз, в высокую траву.

– Не бойся, Брам, – сказал я под взрыв общего смеха. – Твой друг тебя спасет. Ты ведь не допустишь, чтобы эта злая старая птица склевала бороду Брама? Правда, Свейн?

Свейн ухмыльнулся:

– Пускай себе клюет! Эту его бороду давно пора проредить, а то у него рожа волосатее, чем яйца Тора.

Брам невнятно прорычал, чтобы мы убирались обратно на берег. При этом, я уверен, щеки его пылали под кустистой темно-русой бородой. Мы, встав, принялись встряхивать руками и ногами, которые одеревенели, как треска, высушенная на ветру. Пенда зевнул, причмокнул губами и, подмигнув мне, кивнул на бурдюк с медом. Поняв его намек, я сказал по-норвежски:

– У того, кто не смыкал глаз всю ночь, может пересохнуть в горле. По-моему, мы заслужили глоток-другой.

Брам с видимым неудовольствием протянул мне мех.

– И чего ради я должен с тобою делиться? – проворчал он. – Мой старик-отец шкуру бы с меня спустил, если б я вздумал так разговаривать со старшими.

– Зря он этого не сделал, – сказал я, делая шаг назад и передавая бурдюк Пенде. – Такая шкура его озолотила бы.

При этих словах Брам двинулся ко мне, но я успел отскочить туда, где он не мог до меня дотянуться. Ему осталось лишь проклинать Свейна, который прыснул со смеху.

– Я с тобой еще разберусь, щенок! – проревел Брам, швыряя мне вслед камень.

Мы зашагали по сбегающему вниз травянистому уступу, минуя гнезда крачек и буревестников. Пройдя через поле розовых приморских цветов, мы услышали, что тюлени снова подняли вой и кричат как-то слишком громко для спокойного летнего утра. Едва до меня долетел запах лука, топленого жира и терпкого дыма костра, мой рот увлажнился слюной, а живот подвело от голода. Мысль о еде оттеснила жгучее желание увидеть в проливе «Фьорд-Эльк». Подойдя ближе, мы услыхали шкварчание варева и туманный гул негромких голосов. Обыкновенно мы не мешали повару делать свое дело и, лишь когда он созывал нас обедать, кидались на него, как волки. Сейчас вокруг котла собралась такая стая, что только по дыму можно было понять, где же именно он стоит.

Улаф, почесывая зад, повернулся к нам.

– Это козлиное дерьмо так и не показалось?

Я покачал головой:

– Нет, Дядя, им даже не пахнет.

Неужели Сигурд ошибся, решив, что Эльдред пойдет вдоль берега? Может, олдермен пересек море напрямую, как мы, и уже пьет вино с императором франков? Ярл в одиночестве сидел на скале, водя точильным камнем по длинному мечу.