Ворон и радуга. Книга 3 - стр. 40

Пёс по ту сторону мощного, выше человеческого роста, забора начал отчаянно лаять, стоило им приблизиться. Когда же Эливерт громко застучал, сотрясая перекошенную калитку, собака и вовсе взбесилась: слышно было, как она с рычанием бросается на забор, рвётся с цепи.

Шум стоял на всю округу, но к гостям выйти никто не спешил. Эл уже подумывал попытать счастья в другом доме. Но до него ещё доехать надо…

Странная, надо заметить, деревенька. Обычно народ как селится – тесным кружком. Да стеной это всё обносит, на случай, если враг пожалует. А эта такая… растянутая, подворья вдоль всего берега узкой речушки. Живут друг от друга далеко, наделы земли обнесены забором из жердей – это от всякого зверя лесного, ясно-понятно.

А вот каждый дом и сам двор частоколом огорожены, словно маленькая крепость. Сразу ясно, что Северо-Восточный Предел, окраина Юга, рядом граница, Чужие Земли – а оттуда может всякое пожаловать. Тут каждый сам за себя.

Даже то, что все окна в доме во двор выходят, а не на улицу, само за себя говорит – как будто домишко к тебе не лицом, а совсем другим местом повернулся.

Чужаков тут вряд ли рады видеть. Хоть бы на порог пустили.

Ворон заколотил в ворота ещё громче – как говорится, последняя попытка: если никто не выйдет, поедут дальше.

Эл уже отчаялся и хотел отойти, но тут калитка заскрипела, приоткрылась, и в образовавшуюся щель высунулась голова старухи, покрытая белым платком.

Атаман расцвёл самой душевной из возможных улыбок:

– Вечер добрый, почтенная эрра! Да благословят Светлые Небеса Ваш дом!

Лицо у «почтенной эрры» было жёстче, чем ураганный ветер, хлеставший по глазам. Любезный тон разбойника не изменил его ничуть.

– Кто такие? Тарабанишь чего? – сурово проворчала тётка.

Какая милая старушка!

Эл удержал на губах улыбку и даже не выругался, а наоборот – запел ещё слаще:

– Простите за беспокойство! Мы всего лишь путники, что ищут ночлег. Ненастье надвигается, сами видите… Не откажите, любезная эрра, в милости, дозвольте в Вашем доме остановиться! А уж в долгу мы не останемся.

Женщина окинула взглядом всю компанию, вперлась блеклыми зенками в упор:

– Ты чего городишь? Всяких пришлых в свой дом пускать? Нашёл дуру! У нас тут не постоялый двор. Езжайте прочь отсюда! В нашей деревне вашу кодлу никто на постой не возьмёт. Мы тут всякую шушеру не привечаем!

Мать твою, да это как с каменной глыбой разговаривать! Так Ворон, держи себя в руках – нельзя сворачивать шею пожилой женщине! Очень хочется, но нельзя.

Зацепило не только атамана.

– Да как ты смеешь, женщина! – гневно рявкнул Первый рыцарь с высоты своего роста и своей кобылки.