Вор - стр. 58
– Михеев! Уснул, что ли? Выходи давай, дедуля!
Зычный голос разбитной контролерши не дал Барону снова окунуться в прошлое. Юрия Александровича вывели из кабинета и поставили лицом к стене. Через несколько минут громыхнул замок, и старика столкнули в стакан[29]. Там стоял удушливый запах мочи. Барон посмотрел на лужу на полу и понял, что какой-то забытый до него здесь бедолага не выдержал… Юрий Александрович присел на сиденье и снова подумал о том, что в тюрьме ему долго не протянуть… Неоперабельный рак легких… Жить Михееву оставалось максимум полгода, но это на воле, при хорошем питании, режиме и лекарствах, стоивших бешеных денег… А здесь, в «Крестах», он загнется месяца через полтора-два. Если не раньше.
«Что ж делать? – напряженно думал Барон в полумраке стакана. – Должен же быть хоть какой-то выход, хоть какая-то щелка…» Если бы Володе Колбасову удалось подслушать мысли Юрия Александровича, он очень удивился бы, потому что Барон думал о спасении вовсе не своей жизни…
Когда за ним наконец пришел контролер, чтобы отвести назад в камеру, старик, стиснув зубы, пытался проанализировать расклад. И по всему выходило, что дела хреновее некуда… Юрий Александрович допустил большую ошибку еще на воле, еще до задержания. Кольнуло ведь в сердце предчувствие беды, когда Жорка Пианист пропал… Когда он день за днем не объявлялся, бежать нужно было, бросать все и бежать с Ириной, но Барон успокаивал себя тем, что парень мог загулять, запить (была у Пианиста такая слабость), мог укатить к своей зазнобе – в Ярославле она, кажется, живет, Жорка жениться хотел, все торопил с реализацией взятого у Монахова… Да и куда побежишь? Ирину опять же в одночасье с работы не сдернешь… К тому же брать ее с собой означало подвергнуть большому риску; это только фраера молодые считают, что Россия, мол, большая и спрятаться в ней легко, а старик хорошо знал, как в этой стране умеют искать и находить… Нет, если и надо было бежать, то одному, и не решился на это Юрий Александрович, ждал, что Жора все же объявится. Вот и дождался… Хорошо еще, что, пока первые двое суток в смольнинском ИВС[30] парили, выпала Барону оказия весточку Ирине подать, а не то она с ума могла сойти – где он, куда пропал, жив ли… Только бы до нее не добрались. Замучают ведь…
Старик, заложив руки за спину, неторопливо шагал впереди контролера по коридорам и переходам «Крестов». Значит, Пианист исчез не случайно… Не иначе поторопился парень, не стерпел, загнал кому-то что-то из своей доли… И сгорел на этом. А ведь говорил ему Барон: «Жора, надо потерпеть, мы с тобой в опасную игру сыграли, Мишка Монахов – это тебе не обычный насос, за ним серьезные люди… Ждать надо, пока все успокоятся… У тебя время есть – вся жизнь впереди». Но молодые не любят ждать, а тем более Жорка ведь после зоны даже оттянуться как следует не успел, кайф не половил, старик его сразу к работе над Мишиной квартирой привлек, а там уж не до кайфов было… Вот и не выдержал, видимо, Пианист… Михеев был слишком старым, чтобы верить в случайность таких совпадений: сначала Жора пропадает, потом его, Барона, вяжут. Да к тому же про «Эгину» в лоб спрашивают, сделку предлагают… Интересно, что же все-таки с Пианистом случилось? Мусора нахватили? Сомнительно что-то… На чем им его брать? Ну, предположим, толкнул Жорик какую-нибудь вещицу монаховскую… И что? Менты прихватить могли только в одном случае – если Мишка заявление о краже написал и все похищенное в ориентировку включили. Стал бы Монахов заяву делать? Вряд ли… Сомнительно, очень сомнительно, у Мишки у самого рыло в пуху дальше некуда… Да и не нужны ему менты официальные, Миша через друзей наверняка действовать начал, без всяких заяв… К тому же, если бы Пианист к мусорам попал, они бы давно уже либо сделали очную ставку, либо начали бы врать – мол, подельник ваш все уже рассказал, все выдал, вам нет смысла упираться… Колбасов обязательно что-нибудь этакое завернул бы, но он, судя по всему, про Жорку ничего не знает. Значит, Пианист не на ментов нарвался… А на кого тогда?