Вопреки - стр. 36

Он ведь догадается, что моя дочь — его дочь. Как бы упорно я ни отрицала. Соболь не дурак, чуть-чуть пристальнее всмотрится, немного пообщается и увидит свое же отражение в ней. Может быть, и не догадается, через день он уедет. Надеюсь, больше не вернется. Не надо. Я ведь не робот, а к нему оказывается до сих пор что-то испытываю. Не хочу думать что.

Ночная с ним беседа всколыхнула во мне все, что было между нами: трепет, страх, мечты и разочарование. Его вопросы заставляли меня нервничать, себя я заставляла ерничать и иронизировать. Я боялась себя и за себя. Боялась, что если Соболь вдруг решит быть более настойчивым в своих приставаниях, я сдамся... Предательски сдамся. Этого мне бы не хотелось. Секс с ним — одноразовая доза эйфории, потом никакие молитвы не спасут мою душу от самоедства.

— Доброе утро, — приветствую всех сотрудников в кухне-столовой.

Через полчаса будет завтрак для гостей, а пока это время наше, можно перекусить и спокойно попить кофе, чай, какао.

— Доброе утро. Выглядишь не очень, — Элли проходит мимо, перед этим всучив мне кружку кофе с молоком. Замирает перед окном, на губах появляется ехидная улыбка.

Я, движимая любопытством, тоже подхожу и пытаюсь понять, что ее заинтересовало. Кружка в руке вздрагивает. По тропинке не спеша идет Герман в компании Лили. Блондинка не стесняется демонстрировать свою большую грудь, которая призывно выглядывает из выреза полупрозрачной блузки. К чести Соболя, он смотрит собеседнице в глаза, а не ниже.

Ревность, как огонь спички, опаляет и тут же тухнет. Не мое дело, с кем он болтает. С кем тут будет развлекаться без обязательств. Нужно только предупредить, чтобы при детях вел себя скромно.

— А он ничего такой. Интересно, женат?

— Нет! — выпаливаю, потом смущаюсь под пристальным взглядом невестки. — Думаю, что нет.

— Ну-ну, — Элли окидывает прищуренным взглядом с ног до головы и возвращается к столу, как раз в это время заходит Питер. Он подмигивает мне, чмокает жену и забирает из ее рук кружку с кофе.

— Мари, я заметил, что тот мужчина, который спрашивал какую-то Марьяну, вернулся.

— Да, его поиски не увенчались успехом, решил день и две ночи провести у нас. Потом улетает в Россию.

— А, понятно. Чем он будет заниматься?

— Без понятия, — пожимаю плечами, беру с общей тарелки тост и намазываю его маслом, сверху кладу ветчину и сыр. Мне плевать, чем будет маяться Герман, лишь бы держался от меня подальше и от Кэти.

— Все группы на сегодня сформированы. Может, ты ему найдешь занятие на ранчо?

— Я? — удивленно вскидываю брови, а в ушах стоит низкий голос с неприличным предложением. Черт! Марьяна! Очнись и опомнись!