Вопреки, или Ты меня не купишь - стр. 27

Вспомнила, как бегала по саду в новом голубом платье, которое сшила бабушка Есения, тогда еще живая – моя любимая нянечка, и неуклюже перецепилась через лозу хмеля. Она так сильно дернула нежную кожу, обвив лодыжку, что до сих пор остался витиеватый шрам в виде спирали.

Но больше всего я плакала из-за испорченного платья. Все, что дарила мне бабушка, было каким-то волшебным и теплым. Наверное, придумывать открытки, лепить сувениры, вышивать шкатулки и кошельки, клеить камушки и бусинки на панно и картины – от нее передалось. Не благородное дело – говорила мама. Слишком пустое и дешевое.

После десяти лет я перестала хвастаться и творила тайком, а поделки продавала за копейки через интернет.

Некоторые творения, игрушки и детские развивающие мягкие книжки, я относила в приюты. Оставляла в окошке и уходила. Для меня это была какая-то отдушина. Да и отец безмолвно поддерживал. Однажды даже подвез меня к детскому дому, поулыбался, а потом снова умчал на работу, оставив меня на крыльце колледжа.

Снова грохнуло, самолет летел ровно, но все равно было страшно. Затрещало, защелкало, и, показалось, что намного ближе, чем раньше.

Я оцепенела, и мысли разлетелись, как ворох мошкары. Детство, папа, бабушка – все в прошлом.

И почему я чувствую дребезжащую под ребрами надежду, что смогу быть счастливой? Надежду вопреки.

Не шевелясь и замерев, как моль, которую чудом не поймали и не раздавили между пальцами, я осторожно посмотрела в другую сторону комнаты, куда ушел муж.

Он стоял ко мне спиной. Широкий, крепкий и сильный, как викинг. Увидев такого крупного человека где-то на улице, я бы бежала сломя голову, чтобы спрятаться за ближайшим углом, а сейчас бежать некуда. Мы в самолете. Вокруг только ночное небо в кучевых облаках. И надвигающаяся гроза.

Ренат, будто почувствовал, что я наблюдаю. Натянулся и опустил голову, отчего мышцы на спине налились буграми, руки согнулись в локтях.

Через долгие восемь секунд, я невольно посчитала, муж выпрямил некоторую сутулость, а потом как-то слишком нервно приспустил рубашку с плеч. Словно позволяя мне его рассмотреть.

И я чуть не охнула. Под ребрами с правой стороны, под крупными лопатками, было несколько рваных шрамов длиной в локоть, не меньше. Будто дикая лоза вьющейся розы заползла мужу под кожу и, распоров мягкие ткани, ткнулась в клеть груди, выбившись около поясницы кривым и уродливым соцветием. Грубые длинные узлы старых ран горели синевато-бурым, набухали от напряжения мышц.

Никто бы не выжил после такого – мелькнуло в голове.

Никто бы не встал.