Воля богов! Повесть о Троянской войне - стр. 53
Корабль, задуманный богиней и построенный мастером, действительно был очень красив. На носу его стояла сама Афродита. Искусно вырезанная из дерева, она казалась живой. Парис помахал ей рукой, а она улыбнулась и подмигнула ему в ответ.
На палубе путешественников встретил голый мальчик с колчаном и луком за спиной.
– Это Эрот, мой старший братик по матери, – представил его Эней.
– Младший? – переспросил Парис.
Эней улыбнулся.
– Нет, старший, – ответил он. – Он всегда таким был. Не взрослеет почему-то. А так он меня намного старше. Зачем-то увязался с нами. Ну, ничего – с ним веселее.
У Энея была странная семья.
– А твой папа царь? – спросил его Парис.
– Нет, – ответил Эней, – он пастух, хоть и из царского рода.
– Понимаю. У меня такая же история вышла.
– Нет, у тебя другое дело. Папа, конечно, мог бы стать царём, если бы скрыл, что у него было с мамой. А он не скрыл, вот Зевс его и наказал. Ну, это ничего. Мне больше нравится быть сыном Афродиты, чем сыном царя.
Пока они это говорили, корабль отчалил, гребцы налегли на вёсла, и герои помчались в Спарту навстречу своей судьбе.
Между тем царь Приам закончил завтрак. Лицо его снова омрачилось. Он встал и неохотно направился в тронный зал.
– Агелая привели? – спросил он у слуги.
– Уже ждёт.
– А этот?
– Уже там.
Приам тяжело вздохнул:
– Это хорошо, что там.
Усевшись на троне, он велел позвать своего главного пастуха Агелая.
Войдя, тот поклонился царю и стоявшему возле трона богу Аполлону. Царь ответил лёгким движением век, а бог, постояв секунду неподвижно, вдруг сам поклонился с такой издевательской учтивостью, что пастуху стало не по себе. Он вопросительно посмотрел на царя, не понимая, что это Аполлону вздумалось над ним смеяться, но Приам только ещё больше помрачнел.
– Значит, Агелай, Парис у тебя стада пас? – произнёс он. – А теперь, значит, не пасёт. А вместо него у тебя, значит, никого нет. Людей, то есть, тебе не хватает.
– Не хватает, – подтвердил Агелай. – Время сейчас мирное, в плен никого не берут, потому хороших рабов не достать, а плохим царское стадо не доверишь. Преступникам каким-нибудь осуждённым.
– Зря ты так об осуждённых, – неожиданно возразил Приам. – Ты же их всех не знаешь. Может быть, им надо честным трудом искупить свою вину перед обществом, чтобы вернуться на свободу незапятнанным, с чистой совестью.
Агелай удивлённо посмотрел на царя, а тот отвёл взгляд, будто сам устыдился своих высокопарных слов. Приам собрался с мыслями и сказал:
– Есть у меня, Агелай, для тебя работник. Хороший, умелый. Оступился. С каждым бывает. Но это не нашего ума дело. Наше дело – вернуть его обществу таким же непорочным, каким мы его всегда знали. Дать ему, то есть, возможность добросовестным трудом восстановить своё честное имя.