Волшебники - стр. 30

Квентин научился охлаждать шарик так, что тот покрывался инеем. Катал его по парте, не прикасаясь к нему. Шарик парил в воздухе, светился изнутри и становился невидимым – после чего Квентин сразу его терял, а профессор Марч материализовывал вновь. Он плавал в воде, проходил сквозь деревянный барьер, пролетал полосу препятствий, притягивал железо, словно магнит, – и все это было самыми началами магии, основой основ. Квентину сообщили, что результаты его экзамена – это хорошо известная аномалия, спонтанное проявление силы. Маг, подвергнутый первому испытанию, часто показывает, на что он способен, но могут пройти годы, прежде чем он повторит нечто подобное.

Из истории магии он узнал, что чародеи всегда жили среди обычных людей, оставаясь, как правило, неизвестными. Такие фигуры, как Леонардо, Роджер Бэкон, Нострадамус, Джон Ди и Ньютон, тоже были магами, но сравнительно низкой степени. Прославившись в большом мире, они заслужили презрение магического за неумение держать свое дерьмо при себе.

Тонкий, но большого формата том Амелии Поппер содержал разнообразные упражнения для пальцев и голоса, возрастающие по трудности и неудобству. Требующий высокой точности магический жест сопровождался словами, которые полагалось шептать, выкрикивать или петь. Малейшая ошибка в словах и движениях вела к ослаблению, искажению или отмене чар.

Какое уж тут Филлори… Четуинов в каждой книге обучали чему-нибудь добрые наставники волшебной страны. Мартин в первой книге стал отличным наездником, а Хелен постигала навыки следопыта. Руперт в «Летучем лесу» научился метко стрелять из лука, Фиона в «Тайном море» брала уроки у мастера фехтования. Образовательная оргия, да и только. Пиршество знания.

Знали бы они, какой нудьгой может обернуться изучение сверхъестественного! Даже простейшие чары согласовывались, как глагол с подлежащим, с сотнями разных факторов: временем дня, фазой луны, целью и обстоятельствами наведения. Все это содержалось в таблицах и диаграммах, напечатанных микроскопическим шрифтом на пожелтевших листах ин-фолио. Половину каждой страницы занимали сноски с исключениями и особыми случаями, которые надо было заучить наизусть. Не думал Квентин, что магия – такой неточный предмет.

Было в ней, однако, что-то еще помимо зубрежки и упражнений – что-то, никогда не всплывавшее в лекциях Марча. Квентин не мог бы определить, что именно, но без этого ни одни чары не подействовали бы на окружающий его мир. Сила воли? Предельная концентрация? Ясность мысли? Артистизм? В общем, так: чтобы твои чары сработали, вкладывайся в них весь, с потрохами.