Волшебник - стр. 31

– Кого ты высматриваешь на улицах? – спрашивала она.

– Никого. Всех.

– Когда Генрих гостит у нас, он никогда не выходит из дома.

– Он образцовый сын.

– Но ради чего ты бродишь по улицам?

Он улыбался:

– Просто так.

Природная застенчивость мешала Томасу отвечать матери с уверенностью и апломбом Генриха. По ночам он думал, что, если завтра же не возьмется за переписывание цифр, в конторе поймут, что он отлынивает от работы. Однако он продолжал писать, наслаждаясь тем, что бумаги и чернил вдоволь, и тем, что можно с утра до вечера переписывать одну сцену. Его рассказ приняли в журнал, но он не стал никому говорить, надеясь, что, когда журнал выйдет, публикация не пройдет незамеченной.

Иногда он ловил на себе пристальный взгляд герра Гунемана, который тут же отводил глаза, словно в чем-то его подозревал. Седоватые волосы герра Гунемана стояли ежиком, у него было вытянутое худощавое лицо и темно-синие глаза. Томаса раздражала его назойливость, однако, удерживая его взгляд и заставляя герра Гунемана отводить глаза, он ощущал над ним странную власть. Томас видел, что эти маленькие происшествия, эти переглядывания были по какой-то причине важны для его коллеги.

Однажды утром герр Гунеман подошел к его столу.

– Всем не терпится знать, как продвигаются ваши труды, – промолвил он доверительным тоном. – Скоро начальство устроит вам проверку, поэтому я решил взглянуть сам. А вы, мелкий пакостник, только и знаете, что бездельничать. И хуже того, я заметил листы бумаги, которые вы прячете под конторскими книгами. Что бы это ни было, это не то, чем вам поручено заниматься. Другое дело, если бы вы не справлялись.

Он потер руки и придвинулся ближе к Томасу.

– Возможно, я ошибся, – продолжил герр Гунеман, – и вы переписываете цифры в другой гроссбух, которого нет на столе. Это так? Что юный герр Манн может сказать в свое оправдание?

– Что вы намерены делать? – спросил Томас.

Герр Гунеман улыбнулся.

На какое-то мгновение Томас решил, что этот человек решил помочь ему, что он сохранит в тайне его нерадивость, но лицо коллеги помрачнело, а челюсть сжалась.

– Я намерен на вас донести, мальчик мой, – прошептал герр Гунеман. – Что вы на это скажете?

Томас заложил руки за шею и улыбнулся:

– Так чего вы медлите?

Вернувшись домой, Томас обнаружил в коридоре саквояж Генриха, а его самого в гостиной.

– Меня отослали домой, – сообщил он Юлии на ее вопрос, почему он не в конторе.

– Ты заболел?

– Нет, меня раскрыли. Вместо того чтобы делать то, что мне было поручено, я сочинял рассказ. А вот письмо от Альберта Лангена, издателя журнала «Симплициссимус», который принял мой рассказ для публикации. И его мнение значит для меня больше, чем блестящая карьера в страховой конторе.