Волшебница на грани - стр. 18

Я зажмурилась.

Снова открыла глаза.

Помотала головой.

Господи, это невозможно. Во мне просто неоткуда взяться магии, оживляющей зеркала. Но ведь несколько часов назад я была в своем мире, а теперь стою здесь, в тюремной камере с принцем-заключенным и смотрю на зеркало, которое отражает совсем не то, что перед ним.

Может быть, я и в самом деле волшебница.

Может быть.

- Ну что? – негромко спросил Генрих. – Идем?

Я кивнула. Генрих обошел меня, решительно выдохнул и погрузил лицо и руки в зеркало. Камеру озарило бледно-голубым светом, повеяло грозовой свежестью, и я увидела, что Генрих стоит за стеклом и протягивает мне руку.

- Все в порядке? – уточнила я. Генрих улыбнулся, светло и счастливо.

- Да! – воскликнул он, и в его глазах появился влажный блеск. Генрих был готов смеяться и плакать от счастья, и я прекрасно понимала его. – Можно идти!

Я дотронулась до зеркала, и рука легко погрузилась в стекло. Генрих сжал ее, потянул на себя, и я почувствовала, что падаю во тьму.

- Двойной побег, - прошептала я, понимая, что едва держусь на ногах от усталости. Если бы Генрих не держал меня за плечи, я бы упала. – Сначала я из дворца, теперь вы из своей клетки…

- Да, - с улыбкой ответил Генрих. Тепло его ладоней на моих плечах говорило, что это не сон и не бред. – Вы… вы невероятная, Людмила! Вы спасли нас обоих.

- Я сама не ожидала, - откликнулась я и чихнула: в комнате было очень пыльно. Романтическое очарование момента ушло – надо было действовать дальше. – Что будем делать?

- Надо осмотреть дом, - произнес Генрих. – Идем.

Мы вышли из комнаты и оказались в сумрачном коридоре, который вел к лестнице. На стенах висели портреты, до того запыленные, что на них нельзя было рассмотреть лиц. Головы и ордена казались призрачными. Я мельком посмотрела на один из них и готова была поклясться, что у важного господина с орденами не было глаз – зато он мог похвастаться двумя ртами. Я моргнула, и лицо на портрете стало обычным лицом старика.

Мне сделалось тоскливо.

Когда-то здесь жили люди, и семья была довольно обеспеченной. А теперь остался лишь дом с привидениями, скрипящие под нашими ногами полы и печальные воспоминания в пыли и паутине.

Мы спустились на первый этаж и оказались в гостиной. Здесь было темно: высокие окна закрывали ставни. Ни следа мебели – покидая дом, хозяева вывезли из него все. Генрих, который шел впереди, остановился в центре гостиной и негромко произнес:

- Я знаю этот дом. Он когда-то принадлежал генералу Аврутти.

- И где же теперь генерал? – поинтересовалась я.

- Убит, - ответил Генрих. – Его семья съехала, как вы видите.