Размер шрифта
-
+

Волшебная книга судьбы - стр. 4

Сколько я помню, отношения между ними троими всегда были напряженными, хоть я и не знала, в чем корень ссоры, да и была ли, собственно, ссора. Положение моей матери – незамужняя, пьющая и безработная – оказывалось достаточным поводом для презрения в глазах тетки, больше всего боявшейся за собственную репутацию. Надо сказать, что о себе тетка была очень высокого мнения. Работа секретарши в мэрии на полставки снискала ей восхищение подруг, которые почти все трудились на ближайшей текстильной фабрике. Замуж она вышла за бухгалтера, а ее дочь окончила училище архитектуры интерьера: по общему мнению, она преуспела.

На самом деле тетка была полна разочарований и горечи. Не могла простить моей матери, что та была красивее ее. Не могла простить дяде, что он не поднялся выше по карьерной лестнице. Она не давала ему покоя, требуя, чтобы он просил прибавки к жалованью. Была одержима идеей переезда в зажиточный квартал Мулен, где жили сливки местного общества в роскошных виллах с дивными садами – где жила Алиса. Она часами читала объявления о продаже недвижимости, вырезанные из местной газеты, и пыталась взять ипотечный кредит, которого всегда оказывалось недостаточно.


Мать сама объявила мне, что я буду жить у них. Все пошло очень быстро; в тот день, вернувшись из школы, я нашла ее на полу в кухне: алкогольная кома. Когда мать увезли на «Скорой помощи», в поисках ее страховой карточки я обнаружила письма из банка, неоднократные напоминания о непогашенных задолженностях. Все было сложено в аккуратную стопку и перетянуто бежевой резинкой. Большинство конвертов даже не было вскрыто. Мне больно было видеть эту кипу неприятностей, готовую взорваться, и все потому, что моя мать была одновременно самой наивной и самой непрактичной из женщин, но менять что-либо было поздно.

Обследования выявили запущенный цирроз. Врачи сообщили бабушке, что мать останется в больнице и придется куда-то пристроить меня.

Мать, казалось, смирилась.

– Тебе будет хорошо, Мина. Твой дядя обещал, что у тебя будет своя комната.

– Но Та! Она меня ненавидит, ты же знаешь!

– Она привыкнет, и ты тоже.

– Мама!

Она отвернулась к стене, до сих пор не знаю, из упрямства или от горя, чтобы скрыть слезы. Я крикнула что было сил: «Не хочу туда, хочу остаться с тобой!» – так что сестры всем скопом ринулись в палату, но мать сухо оборвала меня каким-то чужим голосом, металлическим, холодным, злым:

– Не капризничай, Мина.

Тут я поняла, что все кончено, – хоть она и пыталась скрыть это от меня до последнего. Я-то предпочла бы знать, чего мне ожидать, но моя мать в очередной раз сделала все наоборот. Она отсылала меня на враждебную территорию, ловчила, чтобы не пришлось со мной объясняться. В сущности, она была девчонкой, эгоистичной и растерянной, способной мыслить лишь настоящей минутой, расточая оставшееся у нас время, как когда-то социальную помощь – на кино и попкорн. Я ненавидела ее так же сильно, как обожала.

Страница 4