Вольные хлеба - стр. 10
– Конечно! Спасибо, приду завтра же. Какой адрес?
Он дал мне две рукописи. Ту, что потоньше, начала читать прямо в метро. Господи, оказывается, я понятия не имела, что такое настоящая графомания!
Я очень разозлилась. Размазала по стенке сам сюжет, посмеялась над нелепыми диалогами, посоветовала переписать от руки несколько рассказов, скажем, Чехова, или Фолкнера, или Гоголя – на выбор.
Это потом, наученная горьким опытом, прежде, чем открывать чью-то рукопись, я спрашивала:
– А вы сможете выдержать то, что я скажу? Я ведь без анестезии.
Выдерживали не все.
Вторая рукопись меня порадовала. Были какие-то огрехи в стиле и композиции, но она была живая! Я посидела над ней два вечера допоздна, и отнесла в журнал.
Редактор читал коротенький отзыв, и на лице у него было полное недоумение. Посмотрел на меня внимательно, и взялся за второй. Теперь на его лице была досада, и чем дальше он читал, тем она проступала отчётливей.
– Светлана, эта работа не для тебя. Сколько раз ты прочла рукописи?
– Рассказы – один, с ними было всё ясно. А повесть интересная, знаешь. Я её поправила немного…
– Кто тебя просил! Мы не собираемся её печатать. И отзыв твой отправить я не могу. С таким отзывом её не только надо печатать немедленно, но и Государственную премию давать. И автору рассказов – не могу отправить твой отзыв. Да я бы умер от стыда, если бы мне такой прислали. Не понимаю, почему ты так рассердилась! Ну не дал ему Бог таланта, тебе дал, а ему – нет. Он не виноват.
– Но, может, Бог ему дал талант в чём-то другом, а он бьется лбом о чужую стену.
– Это не наше с тобой дело. Надо было пять строчек написать – не подходит материал для журнала, и всё! Прости, Светлана, эта работа не для тебя.
Перевод на тридцать рублей пришёл, когда я крутила в руках последний пятачок. Хотелось купить булочку, но тогда у меня не было бы денег на метро. Но Господь всегда помогал мне в самые критические минуты!
Я побежала на почту, улыбка не сходила с моего лица. Тридцать рублей, растяну их до каникул!
– Знаете, я не могу выдать вам деньги, – сказала женщина в окошке, – у вас же совершенно никакой прописки!
Отчаянью моему не было предела. Я села за стол и расплакалась. Всё рушится, в прекрасной моей-чужой квартире нет ни кусочка хлеба. И пятачок на метро – только на завтра.
Женщины выбежали из-за стойки. Господи, сколько добрых людей всегда оказывается рядом!
– Девочка, да не плачь ты, расскажи толком!
– Понимаете, меня приняли кандидатом на Высшие литературные курсы, это Литературный институт. Ну, без общежития, без стипендии… А тут сказали – зачисляем, представляете? Поедешь домой на праздники – выписывайся, с учёта снимайся. Я и выписалась, а зачислили другого. Это гонорар из журнала за рецензию.