Волк равнин. Повелители стрел - стр. 76
– Я не знаю, что будет, Тэмучжин. Проживи твой отец еще несколько лет, это не имело бы значения. Смерть всегда приходит не вовремя, но сейчас особенно…
Она расплакалась, и Тэмучжин привлек мать к себе и обнял. Он даже представить себе не мог, что будет утешать ее, но это произошло само собой и каким-то образом укрепило его против всего, что могло бы с ними случиться. Он считал юность своей слабостью, но рядом с духом отца понимал, что придется найти в себе мужество, чтобы предстать перед племенем. Он обвел юрту взглядом:
– А где орел, которого я ему добыл?
– У меня не было сил за ним присматривать, – сказала Оэлун. – Илак отдал его другой семье.
Тэмучжин едва справился с закипевшей внутри ненавистью к человеку, которому отец доверял во всем. Мальчик отшатнулся от матери, и Оэлун встала и посмотрела на тело Есугэя. Не стесняясь Тэмучжина, она склонилась к мужу и ласково поцеловала его в раскрытые губы. Дрожащими пальцами закрыла ему глаза и набросила покрывало на его рану. Воздух загустел от жара и запаха смерти, но этот запах уже не беспокоил Тэмучжина. Он глубоко вздохнул, вобрав в себя воздух, которым дышал отец, и поднялся на ноги. Плеснул в лицо воды из ведра и вытер его чистым куском полотна.
– Я выйду и скажу им, – бросил он.
Мать кивнула, все еще глядя куда-то в далекое прошлое. Тэмучжин вышел в холодную ночь.
Женщины подняли плач, обращаясь к Отцу-небу, – плач о великом человеке, который навсегда покинул степи. Собрались и сыновья Есугэя, чтобы почтить память отца. Когда придет рассвет, они завернут тело в белую ткань, отнесут на высокий холм и оставят нагую мертвую плоть ястребам и стервятникам, которые милы духам. Руки, что учили их натягивать лук, родное лицо – все сорвут с костей птицы, а Отец-небо будет смотреть на это. Есугэй больше не будет привязан к земле, как они.
А теперь была ночь. Воины собирались группами, переходили от юрты к юрте, беседуя с семьями. Тэмучжин не принимал в этом участия, но хотел, чтобы Бектер был с ними, видел небесное погребение и вспомнил вместе с племенем великие деяния покойного. Тэмучжин не любил брата, но знал, как будет ему больно и обидно, что не услышит рассказов о жизни и подвигах Есугэя.
Никто не спал в эту ночь. Когда взошла луна, в центре улуса разложили большой костер, приготовили бурдюки черного арака, чтобы согреться на холоде. Старый сказитель Чагатай ждал, пока все соберутся. Только разведчики и часовые оставались на холмах. Все остальные мужчины, женщины и дети сгрудились у костра, чтобы, не скрывая слез, оплакать Есугэя и воздать ему почести. Все они знали, что пролитые над ханом слезы однажды вольются в реку, что утолит жажду скота и всех племен. Нет стыда в том, чтобы оплакивать хана, который провел их невредимыми сквозь суровые зимы и сделал Волков сильным племенем.