Волк равнин. Повелители стрел - стр. 75
Есугэй шевельнулся, почувствовав прикосновение, и открыл глаза.
– Муж мой, это Тэмучжин. Он вернулся целым и невредимым, – ласково проговорила Оэлун.
Глаза отца ничего не выражали, и Тэмучжин снова начал плакать.
– Я не хочу, чтобы ты умирал, – сказал он отцу, задыхаясь от рыданий. – Я не знаю, что делать.
Хан Волков резко глотнул воздуха, ребра поднялись, натянув кожу. Тэмучжин склонился и взял его за руку. Кожа была сухой и обжигающе горячей, но он не отнял руки. Затем увидел, что губы отца зашевелились, и наклонил голову, чтобы услышать его.
– Я дома, отец, – произнес Тэмучжин.
Есугэй сильно, до боли, сжал руку сына. И когда тот попытался разомкнуть пальцы больного, на мгновение их глаза встретились, и мальчику показалось, что во взгляде отца промелькнуло сознание.
– Татары, – прошептал Есугэй.
Казалось, он последним усилием воли вытолкнул слова из глотки. В груди у него страшно заклокотало. Тэмучжин ждал другого вздоха, а когда его не последовало, то вдруг понял, что рука, которую он держит, обмякла. Он еще сильнее сжал ее в приступе отчаяния, в страстном желании услышать еще один вздох.
– Не оставляй нас, – взмолился он, хотя и понимал, что мольбы никто не услышит.
Оэлун сдавленно всхлипнула, а Тэмучжин не мог оторвать взгляда от осунувшегося лица человека, которого обожал всю жизнь. Говорил ли он когда-нибудь отцу, что любит его? Он не помнил. Его охватил ужас, что отец отойдет к духам, не зная, как много значил для своих сыновей.
– Все, что есть во мне, – от тебя, – прошептал он. – Я твой сын и ничего больше. Ты слышишь меня?
– Он ждал тебя, Тэмучжин. Теперь он ушел, – сказала Оэлун, положив руку на плечо сына.
Ему не хватало мужества посмотреть на нее.
– Как ты думаешь, знал ли он, как сильно я его люблю? – спросил он.
Она улыбнулась сквозь слезы и стала вдруг красивой, как в юности.
– Знал. Он тобой гордился так, что порой казалось, что сердце у него вот-вот лопнет. Он всегда смотрел на тебя, когда ты ездил верхом, или дрался с братьями, или спорил с ними. Я видела любовь в его улыбке. Он не хотел баловать тебя. Отец-небо даровал ему сыновей, которых он желал, а ты был его гордостью, особой радостью. Он знал.
Для Тэмучжина эти слова стали слишком большим счастьем, и он, не стыдясь, заплакал.
– Мы должны сообщить племени, что он умер, – проговорила Оэлун.
– А потом что? – откликнулся Тэмучжин, вытирая слезы. – Илак не поддержит меня как вождя Волков. Будет ли ханом Бектер?
Мальчик искал в лице матери утешение, но видел только усталость и скорбь, которая опять затуманила ее глаза.