Волчья лощина - стр. 26
В тот день мистер Фаас ехал на рынок. Пара серых тяжеловозов тащила прицеп с яблоками. Яблоки лежали и в мешках, и в ящиках – крупные, спелые, яркие. Он был добрый и приветливый, этот мистер Фаас. Просил называть его по имени – мистером Анселем; мы так и делали. Правда, однажды Генри сказал просто «Ансель», без «мистера» – и получил от мамы подзатыльник.
– Доброе утро, мистер Ансель, – поздоровалась я.
Мы с Руфью играли в «кошачью колыбель» – толстые нитки закручены на пальцах, руки мелькают, нитки запутываются.
Мистер Ансель придержал своих серых лошадей, помахал нам, крикнул «Гут морган» – нечто среднее между английским и немецким «добрым утром». Хоть мистер Ансель и прожил в наших краях лет двадцать, не меньше, немецкий акцент у него никуда не делся.
– Как поживайт, малютка Аннабель, крошка Руффь? – продолжал мистер Ансель. – Поди, фесело фам играцц, в такой-то слаффный утречк?
Мистер Ансель, когда ездил на рынок, одевался очень тщательно, совсем по-воскресному. И брюки, и рубашка, и пиджак на нём буквально хрустели – так хорошо были отутюжены. Шляпа сидела лихо, сапоги сияли на солнце. А уж яблоки он, наверно, по одному тряпочкой начищал, словно ювелиру их предложить собирался.
– Да, очень весело, – подтвердила я.
Тяжеловозы перебирали мохнатыми ногами, хотели снова тронуться в путь. Мигом я очутилась возле них, прижалась к тёплому серому боку, погладила круп.
– Вот бы и мне с вами поехать, мистер Ан-сель! Лошадки у вас такие хорошие!
Руфь стояла в сторонке. Так и вижу её, миниатюрную, хрупкую, с тугой тёмно-каштановой косичкой, в скромной юбочке ниже колена. Руфь побаивалась лошадей – вдруг лягнут? Или укусят – вон какие у них зубы! Папа Руфи работал бухгалтером. Животных они не держали, если не считать полосатого кота.
Позднее только и разговоров было, что о том, какая Руфь кроткая, безобидная. Чем она перед судьбой-то провинилась? Камень угодил ей прямо в глаз. Не камень даже – камушек; в этом-то подвох и таился. Будь камень побольше, лоб Руфи выступил бы щитом. Но, хоть и маленький, камень нанёс серьёзное увечье. Руфь опрокинулась на спину. Кровь хлынула по её щеке. Даже я, сама ребёнок, поняла: всё плохо.
Наверно, так бывает, когда птичка ударяется о стекло, думая, что перед нею настоящее небо. Руфь, совсем как наивная птичка, рухнула замертво, только руки и ноги дёргались словно сами собой. Медленно оседала пыль, взвихрённая падением.
Мистер Ансель соскочил с козел, склонился над Руфью. Со школьного двора доносились крики. Миссис Тейлор выбежала на грунтовку, увидела личико Руфи, бросилась к своему «форду». Руфь тем временем очнулась от шока. Боже, как страшно она кричала. Мистер Ансель взял её на руки, уложил в фордик миссис Тейлор, на заднее сиденье. Машина тронулась, снова взвилась пыль.