Волчонок с Паллады - стр. 32
– Откуда?
– Я видел, как отец Сандро заходил во двор.
– Папа злой, ужас, сказал, что Сандро сам первый оскорбил и за такие слова вызывают на поединок на кинжалах, а тот сказал, что ты русский, тебя наши обычаи не касаются.
Пацан вскинулся:
– Я татарин крымский из великого рода Гиреев! – Зазвенел гневный голос. Лицо покраснело. Полный ярости взгляд синих как васильки глаз вонзился в прелестное лицо правильных очертаний, кажущееся в свете заходящего солнца немного скуластым, скорее всего из-за диковинно ее красивших распахнутых и больших карих глаз. Полный сочувствия взгляд, растерянно хлопнули длинные ресницы. Раз и еще раз.
Девочка осторожно прикоснулась к руке Алексея. Рука была теплой и ласковой, мальчик замер, гнев смывало жаркой волной. Вот так чувствуя тонкие пальцы на запястье он мог бы пролежать тысячу лет и ни разу не шевельнуться. Взгляд случайно упал на окно, доверенный слуга Мурадин-бея бежал к гостевому дому. А входная дверь распахнута настежь, так что даже в коридор не заметно не выйти.
– Это за мной, – вскакивая с дивана произнес Алексей, глядя на побледневшую девочку. Ой, что будет, если слуга застанет Милу в его комнате!
– Тебе надо спрятаться! – произнес решительно, оглянулся. Только куда? Шкаф? Точно шкаф, больше спрятаться негде! – В шкафу!
– Где? – протянула удивленно девочка, потом лукаво улыбнулась и тихо хихикнула. В фильмах мужчины прячутся в шкафах, а тут это приходится делать ей. Забравшись в шкаф, но еще не закрыв дверку, тихо прошептала:
– Я маму попрошу, она поможет!
Мурадин-бей, демонстративно не замечая ничего вокруг, в одиночестве стоял на широком мраморном крыльце особняка и смотрел вдаль, на Реку. Чистенький, словно с картинки буксир почти поравнялся с усадьбой, в окружавшем саду беспечно чирикали птицы. Какое им дело до человеческих дрязг, когда они заняты самым главным в своей жизни: продолжением собственного рода? При виде мальчика мужчина вперил в него мрачный взгляд, Алексей напрягся, так и знал: разговор точно будет нелегким. Подросток встал напротив, не опуская глаза под бешенным взглядом хозяина особняка. Тот нервным движением провел загрубелыми пальцами по исполосовавшим щеки толстым белым линиям, придававшим лицу вечно угрожающее выражение, словно для того, чтобы опасаться этого человека недостаточно одной его грозной «славы», затем руки спрятались за спиной.
– Как смел ты опозорить меня – произнес жестко и зло, – в первый же день в школе покалечить одноклассника, сына уважаемого человека?
Лицо Алексея окаменело, покраснело, задышал тяжело, словно после бега на добрый километр. Отец учил: за обиду никого не уважай и никогда не прощай, но, с другой стороны, он сейчас живет у этого человека и обязан уважать его.