Волчий мох - стр. 21
Паненки и Палашка тоже подошли поближе, но до них долетали лишь обрывки рассказа.
– Так это и есть тот самый Ефимка? – тихо спросила Гражина стоявшую рядом девку.
– Угу, – кивнула Палашка, – он самый, окаянный.
– Почему окаянный?
– Так спокою девкам из-за него нема, а ему всё нипочем. Сегодня одну до хаты проведёт, завтра другую… Обнадёжит, а назавтра уже и забудет… Потому и окаянный.
– Может, просто на сердце никто ему не западает?
– Наверно… – вздохнула Палашка. – Дальше хуже будет.
– Что хуже? – не поняла Гражинка.
– Да зеленоватый он ещё. Вот дай ещё годик – даже девки постарше будут сохнуть по нему.
– А ты? – спросила Гражинка, не сводя заинтересованного взгляда с Ефимки.
– А что я? – вспыхнула Палашка.
– Ну… ты всё время только о нём и рассказываешь, и я уж подумала… – Паненка перевела пристальный взгляд на девку, и ей сразу стало всё понятно.
У Палашки был вид, словно её поймали на воровстве.
– Да ладно, не тушуйся, – усмехнулась Гражинка и сменила тему разговора. – Давайте ближе подойдём. Интересно, что же там случилось?.. Что он там рассказывает?..
Словно подкрадываясь, они подошли ещё ближе к толпе.
За полтора года, прожитые в Берёзовке, Гражинке впервые представилась возможность вблизи рассмотреть героя Палашкиных рассказов, и сердце паненки дрогнуло! Её просто сразили васильковые глаза деревенского парубка – живые, лучистые, совсем не подходящие мужицкому роду. Сейчас, правда, в этих глазах читалось волнение, отчего они казались большими и ещё более привлекательными. Поражённая Гражинка некоторое время ничего не видела кроме этих глаз – она совершенно не замечала бедной истрепанной одежды хлопца, его истоптанных лаптей, неказистого латанного-перелатанного кожушка. «Да-а… тут уж немудрено и голову потерять от таких глаз, – подумала паненка и искоса украдкой глянула на конопатую Палашку. – Не-ет, с твоей-то внешностью ничего тебе тут не перепадёт… Эх, жалко, что простолюдин!» Вдруг вспомнив, что и у неё, кроме благородного происхождения, нет почти ничего, Гражинка вздохнула. Только на этот раз не так горько…
– Ну и слышу вдруг далеко сзади дикие вопли, – взволнованно говорил Ефимка. – Я-то урочище почти прошел, на окраину уже выходил, и тут такое сзади! Жуть как перепугался, думал, помру со страху. Оборотился и стою, как онемевши: ни бежать, ни кричать – ничего не могу. Ну… тут из-за поворота и вылетают сани. Конь вспудился и прёт прямо на меня, а я ж от страху даже и пошевелиться не могу. Всё, думаю, конец! Сейчас под копытами окажусь! Но потом всё же хватило духу вскинуть руки… ну, отпугнуть, значит, коня. Вот как махнул руками, конь ещё больше перепугался и шарахнулся в сторону… Ну и зацепил санями придорожный молодняк, сани и застряли. Глянув мельком на них, я понял, что тут что-то нечисто, и меня ещё больше охватил страх. Хотел было пуститься наутёк, да подумал: а как же они? – Ефимка кивком головы указал на Лукерью. – Да и на лошади, думаю, всё одно получится быстрее улизнуть из лесу. Ну, кинулся к саням… Упряжь еле из того хмызняка