Воин Забвения. След бури - стр. 38
Когда суета улеглась, кто-то поднёс незнакомцу факел; тот медленно обошёл вокруг каждого идола и поджёг их. Огонь расходился неохотно, лениво охаживал жадными всполохами основания божеств, поднимаясь всё выше. Темнота вихрем закручивалась над горящим капищем, сливалась с низкими седыми тучами; вороны с громким, наглым карканьем слетались к нему и кружили, как крупицы пепла у костра. Дымом заволокло всё вокруг, а когда он рассеялся, на месте капища уже стоял огромный каменный замок. Он намного превосходил по размерам замок в Кирияте.
Серые гранитные глыбы, из которых он был сложен, озарялись восходящим солнцем. Стяги с неразборчивым гербом то вскидывались, подхваченные ветром, то опадали. Медленно выползал из-за окоёма диск светила. Его заливало багрянцем, словно кубок — ариванским вином. Горели тем же светом разодранные на куски тучи. Стены замка, будто омытые кровью, оплывали расплавленным воском, растекались вниз по холму, окрашивали воды Нейры. Трава жухла под тягучими потоками, дымилась, земля вздрагивала от боли, пронизывающей её точно хворого человека.
Чужое дыхание послышалось сзади, и тяжёлая рука огладила по спине. Остановилась под левой лопаткой Кирилла, словно примериваясь. Казалось, ещё чуть-чуть и последует удар ножом, но время шло, вытягивая жилы, но ничего не происходило. Хотелось высвободиться из вязкого плена сновидения, но оно закончилось само, оборвалось, как верёвка от чрезмерного усилия. Вязкой тяжестью навалилось утро. Ночь напоминала о себе засевшими в памяти рваными образами, заставляя поверить в то, что всё же была.
Вместе с блеклым светом позднего зимнего восхода лагерь накрыла жестокая непогода. Остервенелый ветер рвал закреплённый завязками полог шатра и качал его, будто силясь вот-вот выдрать из земли колья. Внутри было промозгло, и даже разведённый огонь не помогал прогнать холод. Кирилл закрыл глаза ладонью, отказываясь мириться с тем, что нужно вставать. Сон не принёс отдыха, а только вытянул силы. Гомон громко матерящихся сквозь завывания ветра и скрип сосен кметей заполнял лагерь. Хлопали палатки и шатры, гремели посуда и оружие, лошади фыркали, снег скрипел под ногами проходящих мимо людей.
Кирилл поднялся и ополоснул лицо ледяной водой из оставленного с вечернего умывания ушата. И вместе с ней по коже словно стекали обрывки сна. Подробности его стирались из памяти, осталось только давящее чувство пережитого беспокойства и опасности. Отражение Кирилла, дрожащее от расходящихся на поверхности кругов, показывало, что он сейчас не в лучшем состоянии. Щёки заметно ввалились, ещё сильнее очерчивая скулы, глаза потемнели и отсвечивали незнакомой ему самому сталью. На подбородке и щеках торчком стояла какая-то диковатая щетина. Тяжелый вздох невольно сорвался с губ. Кирилл опустил руку в ушат, разрушая своё отражение.