Военкор - стр. 8
Сунув руку в маленький карман, я достал советский служебный паспорт с синей обложкой.
Если я всё правильно помню, то служебные паспорта для работы заграницей в советское время из представителей СМИ могли получить только сотрудники ТАСС, газет «Известия» и «Правда».
– Вот ваше разрешение на работу, – протянул Казанов мне документ, который до этого показывал Радван.
Ещё раз его прочитав, понял, что мой реципиент в Ливане работает корреспондентом газеты «Правда». Совсем всё запутано.
Выходит, что я теперь Алексей Карелин. Действующий, если верить документам, корреспондент газеты «Правда». Выпускник какого-то института. А ещё знаю арабский и английский. Вот откуда английский-то в моей голове появился? В Рязани я немецкий изучал.
Казанов внимательно на меня посмотрел и подошёл ближе, наклонив мою голову.
– Солидно вас приложили, – осмотрел он мою рану и разбитый висок. – Главное, мозги не задеты и вы всё ещё живы, верно?
– Не могу с вами не согласиться, – ответил я.
– Ничего не забыли, Алексей? – продолжил Казанов.
– В каком смысле?
– Карелин, где та самая информация, которую я послал вас достать? – настойчиво повторил вопрос Виталий.
В голове начали собираться воедино все мысли. Теперь ясно, каким образом журналист-международник Карелин связан с этим Казановым.
Мой реципиент был направлен на работу заграницу, а именно в Ливан. Тут-то и появилась необходимость в навыках Карелина. Судя по всему, парень он был отчаянный, смелый и любил работать на самом переднем крае.
– Едем в ваш корпункт. Приведём вас в порядок. Заодно нам всё расскажете, что смогли узнать, – сказал Казанов, и мы с ним отправились на улицу.
Когда вышел на улицу, в нос «ударил» сладковато-гнилостный запах, смешанный с гарью, бензином и чем-то животным. Я невольно поморщился.
– Аромат в пригороде Бейрута не то, что в оранжерее, – сказал Казанов.
Мы обошли здание и оказались рядом с двумя автомобилями. Один из них был микроавтобус японского производителя, куда и стали быстро укладывать бойцы рюкзаки и закутанное в брезент оружие. Кто-то ругался по-арабски, кто-то шептал в радиостанцию.
Самый разговорчивый боец всё это время с недоверием поглядывал в мою сторону. А я… я разглядывал окружающее нас пространство, стараясь запомнить всё до мелочей.
Солнце пекло безжалостно, словно ему было плевать, что под ним ходят живые люди.
Дома были с серыми фасадами, покрытыми паутиной трещин. На многих стенах домов следы от пуль и осколков, на некоторых свежие заплаты из кирпича и бетона.
На балконах висели выцветшие от солнца простыни и детские майки. Из переулка выехали два подростка на мотоцикле. Один держал две большие канистры, связанные и перекинутые через плечо. Другой жевал что-то и таращился на нас.