Водоворот - стр. 31

– Ну, а вы, Юрий Васильевич, пытаетесь здесь заниматься искусством? Когда-то это у вас прекрасно получалось.

Несколько мгновений Маслов молчал.

– Вы правы, когда-то. Но это было в другой жизни. Сейчас я лишь хочу получать свои небольшие деньги и ни о чем не беспокоиться. Ко мне тут по-своему неплохо относятся; когда я ухожу в запой, меня особенно никто не беспокоит. На сцене подменяют другие артисты, а когда я выхожу, никто меня этим не попрекает, все делают вид, что ничего не произошло.

– Хотите сказать, что вы мне не помощник.

– Я готов идти за вами, но не с вами. Вы очень талантливы, очень самобытны, а тут таких на дух не переносят. Они вас сожрут.

Юхнов посмотрел на Маслова и усмехнулся.

– Пока же не сожрали, буду делать то, что наметил.

– И что именно? – В голосе Маслова впервые прорезался интерес.

– Скоро узнаете.

– Не доверяете, – грустно вздохнул Маслов. – И правильно делаете. Алкаши самые ненадежные люди, за бутылку мать родную продадут. Но если у вас будет для меня хорошая роль… – Он с надеждой посмотрел на режиссера.

– Я обязательно буду иметь это в виду.

– Спасибо. А я уже пришел. – Маслов показал на дом. – Я живу совсем рядом с театром – еще одна причина, чтобы зубами держаться за это место. Не приглашаю, у меня слишком большой беспорядок.

– Пригласите, когда наведете порядок. Договорились? Нам есть о чем еще поговорить.

– Хорошо. Спасибо, что уделили мне внимания. – Маслов протянул руку, Юхнов ее пожал. Она была дряблой, это была рука старого, безвольного человека. Невольно в воображении Юхнова возник молодой Маслов, невероятно живой, обаятельный, играющий так замечательно, что его игру хотелось пересматривать снова и снова.

Юхнов знал за собой одну черту – он был склонен крушить то место, в котором оказывался. И не всегда это делал полностью обдуманно. Эта черта вызывала у многих резкое отторжение, лишала значительную часть союзников и единомышленников, что нередко приводило к тому, что он оставался в полном одиночестве.

Юхнов сам понимал, что не всегда был прав в своем стремление все разрушить и начать с чистого листа. Но подсознательно в нем жила потребность таких поступков. Он оправдывал себя тем, что это позволяло в кратчайшие сроки избавиться от всего того хлама, которое мешало возводить другое здание. Да, подчас в этих обломках заключалось что-то ценное, что стоило бы сохранить. Но где взять на это время и силы, чтобы отделить зерна от плевел. Гораздо лучше все сравнять с землей и приступить к строительству нового сооружения с нулевого цикла.