Водоворот - стр. 22

– Не знал, что ты такой демагог. Посмотри, тысячи людей выходят на улицы, требуют прав и свобод, а их в ответ бьют дубинками, сажают в автозаки. И ты говоришь, что трудно определить, где больше смысла. Валера, очнись, перестань обманывать самого себя. То, чем ты собираешься заняться, не имеет никакого значения и влияния на события. Ты это делаешь исключительно ради собственного удовольствия.

Отвечать Гиндина ему не хотелось. Вместо этого Юхнов в очередной раз взглянул на часы.

– Все, Миша, мне пора идти. Спасибо за гостеприимство.

– У меня есть предчувствие, что ты не скоро снова появишься у меня дома, – произнес Гиндин.

Юхнов взглянул на друга.

– Этого никто не знает.

– Мы оба это предчувствуем, – не согласился Гиндин.

Несколько секунд Юхнов молчал.

– Пусть так. Я пошел. Пожелай мне удачи.

– Лучше пожелай нам всем удачи, это куда важней.

Юхнов посмотрел на Гиндина, неопределенно кивнул головой и направился к выходу из квартиры.

В театре еще никого не было, если не считать полусонного вахтера, который отворил ему дверь и зло посмотрел на него. Он был явно раздосадован тем, то прервали его безмятежный отдых.

Но Юхнову было не до него. Он прошел внутрь театра, прогулялся по небольшому фойе. Долго разглядывал галерею фотопортретов актеров, затем направился в зрительный зал, сел на первое попавшееся кресло и стал смотреть на сцену. Сейчас она была абсолютно пуста, но его воображение заполнило ее актерами. Он представлял, как они играют поставленные им пьесы.

С детства у Юхнова обнаружилось одно свойство его натуры – очень живое воображение. Он не просто что-то представлял, а почти зримо это видел. И когда стал режиссером, это качество сильно помогало ему в работе. Вот и сейчас он так глубоко погрузился в возникшие в сознание картины, что не сразу услышал, как кто-то называет его имя.

Он обернулся на голос и увидел директора театра. Любашин стоял всего в нескольких шагах от него.

– Валерий Станиславович, вы что-то рановато, – улыбаясь, проговорил Любашин.

– Я смотрю, вы тоже, Николай Ильич, – ответил Юхнов.

– Не спится, – вздохнул директор театра.

– Почему?

– Как-то на душе не спокойно. – Любашин сел в соседнее с Юхновым кресло. – Как думаете, получится спасти театр? Только честно.

– Честно? Если честно, то не знаю. Вот чем не обладаю, так даром предвидения.

– Вот и я тоже. Хотя жалко, очень бы пригодился. – Любашин сделал паузу. – Валерий Станиславович, мы с вами по-настоящему так и не побеседовали о вашей концепции театра.

Юхнов удивленно посмотрел на Любашина.

– Полагал, что вы ее представляете, потому и пригласили меня.