Во имя любви - стр. 45
К ее удивлению, Кэм не спешил воспользоваться приглашением.
– Здесь безопаснее, – пробурчал он. Но в конце концов все же подошел к открытой двери.
Увидев на полу у порога осколки мыльницы, герцог едва заметно усмехнулся.
– Другой у меня нет, – со вздохом пробормотала Пенелопа.
– Зато у тебя имеется крепкая броня, – ответил Кэмден и на сей раз по-настоящему улыбнулся. Улыбнулся так, что в уголках его глаз появились очаровательные морщинки. Ох, как бы ей хотелось, чтобы его лицо не становилось еще красивее от такой улыбки. Как бы ей хотелось, чтобы ее сердце не было столь восприимчиво к его чарам.
– Броня? – переспросила она.
– Да, ты надежно укутана. С ног до головы. – Кэм взглянул на нее вопросительно. – Что заставило тебя передумать? Ведь всего час назад ты готова была меня убить.
Пенелопа густо покраснела.
– Я бы предпочла об этом забыть, – ответила она.
Морщинки у глаз Кэмдена стали еще заметнее.
– Что ж, охотно верю.
– Так ты зайдешь? – спросила Пенелопа. – Заходи быстрее. Мне холодно.
Скрестив руки на груди, Кэмден снова отошел к стене.
– Замерзла в таком наряде? – Он покачал головой. – Ни за что не поверю.
Пенелопа нахмурилась и взялась за ручку двери. «Пусть негодяй превратится в ледышку!» – подумала она.
– Подожди, – тихо произнес Кэм, и вновь шагнув к двери.
И сейчас, глядя ему в глаза, Пенелопа уже нисколько не сомневалась в обуревавшем его желании. Да, он действительно ее хотел, и в результате возникал вопрос, приводивший Пен в замешательство. «Что же мне теперь делать?» – спрашивала себя девушка, так как чувствовала, что ее все сильнее влечет к этому мужчине. В какой-то момент она решила поддаться порыву и сделать то, чего хотели они оба, но потом вспомнила свои страдания накануне отъезда из Англии, а также жуткую пустоту, навечно поселившуюся в ее душе. Ведь было совершенно очевидно: если Кэм сейчас овладеет ею, она уже никогда не освободится от похожего на агонию томления…
И, что еще хуже, Кэмден никогда себя не простит, если забудет о чести джентльмена и окажется в постели с подругой детства. Да и сама она вряд ли сможет простить себя, ибо на плечах Кэмдена лежало и без того тяжелое бремя и не следовало добавлять к нему звание «еще одного мерзавца Ротермера».
Ох, как же все запуталось!..
Пенелопу охватил жуткий страх, и она даже хотела оставить Кэмдена мерзнуть в коридоре, но потом все же сказала себе, что должна быть выше своего страха. По-прежнему не слишком доверяя себе, Пен вновь пригласила Кэмдена войти, и на этот раз он не стал возражать.
– Можешь спать на правой стороне, – сказала она, стаскивая с плеч шаль и бросая ее на стул. – Надеюсь, ты не храпишь.