Внутри - стр. 5
Но иногда девушки имели наглость и его включать в разговор посредством заданного вопроса. Однажды сидя в недорогом кафе и угощая «муху» мороженым, на Марка обрушился ненавистный вопрос.
– А какое твое любимое блюдо, Марк? – спросила его спутница.
Собравшись с духом и несколько раз сходив в туалет, Марк откровенно произнёс:
– Я это блюдо ещё не пробовал, но думаю, что оно бы стало сразу моим самым любимым. Оно очень популярно в Малайзии, его подают только в самых дорогих ресторанах.
– Фу, устрицы, что ли, какие-нибудь? – фыркнула глупышка.
– Нет. Мозг обезьяны. Представь: ты сидишь за столом, в нём прямо перед тобой круглое отверстие, и вот официант подкатывает к твоему столу обезьяну, она связана и жива. Просовывают её голову в отверстие и начинают вскрывать ей черепную коробку – аккуратненько так, профессионально. Обезьяна орёт, верещит на своём обезьяньем. Но самый сок этого блюда – что мозг должен быть обязательно ещё живой обезьяны. И вот тёпленький мозг перед тобой и вуаля, ты начинаешь его есть! – довольно закончил Марк с полным ртом слюней от своего же вкусного рассказа.
– Как… Как это можно есть… – в глубоком шоке промолвила девчушка.
– Да, этим вопросом тоже многие задавались, – как ни в чём не бывало продолжал Марк, – действительно, гогот умирающих макак смущал других гостей. Поэтому в последнее время обезьян окуривают наркотиками, и только потом, пока они в дурмане, им вскрывают голову.
Девушка с хорошей визуализацией зажала рот ладонью, растительные жиры дешёвого десерта просились наружу.
Глава 3
«Брр! Ненавижу воспоминания!» – передёрнуло Марка.
Лёжа на диване, он запрокинул голову назад через подлокотник, застонав:
«Боже, как же меня всё достало!» – и через пять минут заснул.
Мужчина стоит в заброшенном мрачном большом доме. Серость и запах гнили напряжённо повисли в воздухе. Марку здесь нравилось стоять. Вдыхая мрачность этого дома, он умиротворялся и даже где-то в глубине своего сознания улавливал нотки счастья. Он медленно начал двигаться в сторону окна. Каждый его шаг подхватывали старые половицы и устало поскрипывали. За окном не видно было, что находится, но однозначно там был день, потому что солнечный свет бил в эту пустую глазницу. Марк практически дошёл до самого окна, как из-за его спины донёсся странный шорох. Он обернулся. Из-за дневного света он теперь плохо видел, что происходит в доме; он поймал солнечного зайчика, и эти блики мешали увидеть источник звука. Он начал щуриться и вглядываться в комнату, остановил свой взгляд на дверном проёме и стал ждать. Странные клокочущие шорохи приближались, их стало чётче слышно. И Марк знал, что сейчас перед ним во всей красе предстанет источник шороха. Он чувствовал, как волнительное любопытство поднимается от низа живота всё выше и выше, – и вот оно уже встало в горле комком.