Внедроман - стр. 7
Один из партнёров, самый решительный или, скорее, самый нервный, осторожно наклонился над телом Михаила Борисовича и принялся неуклюже расстёгивать ворот его безупречно белой рубашки, точно это могло каким-то образом помочь и вернуть его дыханию былую уверенность и силу. Движения его были суетливы и неуместны, будто пытаясь помочь утопающему, он бесполезно подсовывал ему зонтик от дождя. Руки партнёра дрожали, пуговицы поддавались с трудом, а воздух вокруг казался тяжёлым и густым, как вчерашний суп в заводской столовой.
В этот момент дверь переговорной резко распахнулась, и в зал ворвался врач, словно персонаж экшен-фильма, которого сценаристы неожиданно ввели в сюжет, чтобы спасти ситуацию и оправдать абсурд происходящего. Белый халат колыхался на нём героически и совершенно неуместно, делая фигуру медика похожей на парус яхты, выброшенной неведомой волной на чужой и дикий берег офисного совещания.
Медик быстро опустился на одно колено рядом с распростёртым телом Михаила Борисовича и начал осмотр с той суровой деловитостью, с какой автомеханик осматривает двигатель машины, заглохшей на оживлённом перекрёстке. Он проверял пульс, дыхание, затем резко принялся делать непрямой массаж сердца, пытаясь завести мотор, который больше не собирался откликаться.
Партнёры, сообразив наконец, что врач здесь главный, тихо отступили в сторону, растерянно образовав вокруг центра комнаты полукруг из ошеломлённых зрителей. Их лица выражали смесь надежды и страха, как у детей, наблюдающих за фокусником, который достал из шляпы не кролика, а что-то неожиданное и пугающее.
В углу комнаты секретарша всё ещё мучительно пыталась дозвониться в скорую помощь. Голос её дрожал, периодически срываясь, словно её собеседник не оператор службы спасения, а строгий школьный учитель, который вот-вот поставит двойку за неправильно выполненное задание. Глаза секретаря наполнились слезами, которые она тщетно пыталась скрыть, яростно утирая их рукавом строгого пиджака, что выглядело одновременно нелепо и трогательно.
Спустя минуту, показавшуюся бесконечной, врач неожиданно прекратил свои действия, резко поднялся с колена, как солдат после залпа орудия, и оглядел присутствующих мрачным, почти обвиняющим взглядом. Лицо его было суровым, как у присяжного заседателя, только что вынесшего вердикт по делу, где обвиняемым оказался весь коллектив.
– Боюсь, господа, уже ничем не помочь, – произнёс он коротко и жестко, как судья, зачитывающий приговор. – Ваш коллега, к сожалению, уже мёртв.
Эти глухие и тяжёлые слова повисли в воздухе, словно мешок с картошкой, упавший на пол и рассыпавший клубни в самых неудобных местах. По залу тут же прокатился негромкий шёпот, наполненный ужасом и абсурдной надеждой: каждый из присутствующих надеялся, что услышал неправильно, что врач пошутил неуместную шутку или оговорился.