Внедроман - стр. 17

Самым ярким воспоминанием была, конечно, комендантша общежития – строгая, грузная женщина, которую студенты за глаза называли «Фурией». Она ежедневно устраивала обходы комнат, нещадно отчитывая жильцов за разбросанные вещи, немытую посуду и небрежно застеленные кровати. Особенно раздражали её кипятильники и кассетные магнитофоны, которые студенты прятали в самых невероятных местах, от обувных коробок до подушек, – лишь бы не попались ей на глаза.

Вспомнив комендантшу, Михаил невольно поёжился, и нервно усмехнулся, почувствовав себя вдруг школьником, который боится строгой учительницы. Он почти физически ощутил ту смесь раздражения и почтительного страха, с которой студенты старались не попадаться ей на глаза, всякий раз ловко скрываясь за углами коридоров и захлопывая двери комнат перед её наступающей фигурой.

Ещё одно воспоминание вызвало у Михаила улыбку шире прежней. Его сосед, долговязый паренёк по имени Серёга, был большим поклонником Высоцкого и каждую ночь устраивал настоящий тайный ритуал. Он накрывался одеялом с головой, включал магнитофон на минимальную громкость и слушал песни Владимира Семёновича, время от времени подпевая еле слышным голосом. Это происходило ровно до тех пор, пока не раздавался гневный стук в дверь, сопровождаемый хриплым голосом комендантши:

– Сергеев, опять Высоцкий? Чтобы через минуту выключил эту антисоветскую пропаганду!

На что Серёга неизменно отвечал, заискивающе-иронично:

– Понял, Мария Ивановна! Высоцкого нет, остались только Пахмутова и сборник патриотических маршей.

Эти ночные перепалки всегда вызывали негромкий смех в соседних комнатах, и Михаил, даже сейчас, вспоминая всё это, почувствовал невольное веселье и какую-то тёплую, почти ностальгическую благодарность судьбе за возможность пережить снова те нелепые, но такие живые моменты.

Однако веселье было не совсем уместно сейчас, и Михаил усилием воли постарался вернуть себе серьёзность и расчётливость, необходимые в ситуации, когда прошлое вдруг оказалось его настоящим.

Михаил осторожно открыл ящик стола и принялся перебирать свои нехитрые пожитки, всё ещё испытывая то забавное, почти детское любопытство, с которым обычно перебирают забытые коробки на даче или старые чемоданы на антресолях. Первое, что попалось на глаза, – пачка сигарет «Столичные», заботливо укрытая под ворохом бумаг. Он аккуратно вытянул одну сигарету, понюхал её, поморщился и тут же засмеялся. В памяти вспыхнули воспоминания о временах, когда «Столичные» казались верхом роскоши, а их наличие обеспечивало уважительное отношение со стороны товарищей по общежитию.