Влюбилась в Монстра! - стр. 24
— Да знаю я, как в больницах кормят!
— Дед! — немного нервничая от настойчивости деда, я притопнула ногой.
— А ну, не перечь деду! — довольно строгим голосом говорит тот.
— Действительно, Алиса, не стоит спорить со старшими! — я вздрагиваю от грубоватого мужского голоса, совершенно не ожидала, что он так быстро вернётся.
Дедушка у меня немаленького роста, но всё же ему для того, чтобы заглянуть в глаза Тумуру, пришлось высоко поднять голову.
Первое, о чём я подумала, это то, что дедушка, также как и я, может испугаться Тумурзорига.
— Добрый день, Игнат Фёдорович! — дедушка скорее рефлекторно отвечает на рукопожатие. — Я Тумурзориг Тодаев, ваша внучка любезно согласилась присмотреть за моей дочерью в моё отсутствие!
— За какой дочерью? — дед удивлён, но не напуган, я поднимаю взгляд вверх и смотрю прямиком в глаза Тумурзорига. Сейчас я не боюсь его. Взгляд Тумура Тодаева по-прежнему острый и прожигающий, но он не пугает меня сейчас так, как это было две недели назад, там, в холодном сыром подвале.
Снова воспоминания устрашающими картинками всплывают в моей памяти. Но я не могу показать своей паники при дедушке, и поэтому, прикрыв глаза, немного пошатнувшись, тихонько делаю глубокий вдох.
— Она спи... — не успела я проговорить, как из палаты раздаётся довольно сильный плач Евы.
Тумур резко среагировал, и хотя я тут же быстро вошла в палату вслед за ним, Тумурзориг уже держал дочку на руках и прижимал её к себе.
Еве, скорее всего, приснился страшный сон, она долго не успокаивается, выгибается и бьётся в истерике.
На её крик прибежало несколько врачей. Мне стало не по себе, и слёзы сорвались с моих глаз, ведь сердце разрывается, глядя, как она кричит надрывается.
— Давайте уколю! — к Еве с набранным шприцем приближается молодая медсестра. С явно намеренно расстегнутыми лишними пуговицами в зоне декольте.
— Не надо её колоть, — твёрдо произношу, и чуть ли не силой забираю девочку из рук отца.
Ева тут же обвивает мою шею своими тонкими ручками и, покричав ещё с полминуты, начинает потихоньку затихать.
— Алиса, вам ведь нужна работа? — я не отвечаю, сердце так сильно щемит, что я не могу ни о чём думать, кроме как о Еве. Неужели Тумурзориг говорил мне именно об этом плаче девочки. Это же просто невыносимо слышать, как надрывно рыдает ребёнок. — Алиса, останьтесь с нами в качестве няни, — отец Евы делает глубокий вдох, — пожалуйста! С Евой ещё никому не удавалось так легко справиться. Вы первая!
— Где мама Евы?
— Умерла!
— При родах?
— Нет!
— Я останусь с Евой! — к чему всё это спрашиваю, не понимаю. Я же даже раздумывать не собираюсь. Если девочке хоть немного со мной легче, я буду рядом с ней.