Власть полынная - стр. 29
– Праведный был Иона, да о Москве боле пёкся, чем о Новгороде вольном. Не доведи нам ещё подобного владыки, Господи.
На что посадник Иван Лукинич отвечал тихим елейным голоском:
– Твоими бы устами, Марфа Исааковна, мёд пить.
Глава 6
В один из таких дней, омрачённых смертью архиепископа новгородского, подъезжал к городу великий князь Московский Иван Молодой.
Ещё в дороге, прознав о кончине владыки Ионы, дьяк Фёдор, сокрушаясь, говорил:
– Не ко времени скончался он, ох как не ко времени. Кому грамоту государеву вручу? Иван Васильевич наказывал непременно владыке Ионе вручить.
Неожиданно посмотрел на молодого великого князя:
– Княже, не след нам ноне в Новгород въезжать, остановимся в каком-нибудь монастыре пригородном, в гостинице монастырской. Поглядим, как нас новгородцы встретят. Да и встретят ли?
На том и порешили…
Встретивший московитов старый монастырский настоятель указал князю на келью:
– Уж не осуди, княже, жилище убогое, тем паче на двоих с дьяком, да иных келий нет. А люди твои в трапезной разместятся.
И стали московиты выжидать, когда же новгородцы призовут их…
А Новгород в ту пору жил своей жизнью. С утра и допоздна трудились мастеровые, на городских концах звенели молоты кузнечные, стучали топоры плотницкие, чадили печи гончарные. По утрам звонили церковные колокола, гудели торговые ряды множеством голосов.
Спозаранку, едва открылись городские ворота, в Новгород вошёл старый монах Зосима в изношенных одеждах, стоптанных лаптях и бесцветном клобуке, из-под которого выбивались пряди седых волос.
Долго стоял он перед храмом Святой Софии, молясь, прежде чем отправиться к подворью Борецких.
– Дивна красота твоя, Господи, – промолвил он и, ещё раз перекрестившись, зашагал к терему Марфы.
У закрытых ворот стукнул висячим кольцом. Выглянул в смотровое оконце заспанный мужик. Зосима попросился:
– Впусти, человече, к матушке-боярыне, я из обители, что на поморском берегу.
Закрылось оконце, заскрипела задвижка. Удалился воротник, видно, с докладом в палаты отправился.
Долго глядел Зосима на терем Борецкой, на сияние стеколец, на точёность камней, из которых хоромы сложены. И не ведал, какой гнев вызвало его появление на подворье у боярыни. Едва услышав от ключника, что приплёлся к ней из Поморья монах, Марфа взбеленилась, затопала ногой:
– Прочь, взашей гоните! Со всего Севера старцы повадятся, по миру пустят!
Услышал Зосима стук металла за воротами. Оконце открылось, и голос уже не воротного мужика, а ключника раздался:
– Взашей гнать тебя велено, старец. Иди, откуда приплёлся!