Власть и масть - стр. 6

В этой даме было немало загадочного, если вокруг нее по сей день продолжали увиваться восемнадцатилетние любовники.

Застегнув рыцарский пояс, император вышел из спальных покоев. Маркиз Перек, будто бы ожидавший короля, согнулся в глубоком поклоне. Подумав, Рудольф Габсбургский протянул руку для поцелуя, нацепив одну из самых любезных улыбок. Даже с рогоносцем-мужем следует быть предупредительным, в конце концов, он его вассал и при всех своих слабостях весьма неплохой рыцарь.

Почувствовав на коже прикосновение влажных губ, король едва не передернулся от отвращения.

– Франсуаза выйдет попозднее, она что-то неважно себя чувствует, – в голосе короля было много сочувствия.

Голова маркиза склонилась ниже, едва не касаясь прядями мраморного пола:

– Я ее обожду.

– Как вам будет угодно, – сдержанно отвечал король, рассмотрев на самой макушке вассала небольшую проплешину.

Теперь он знал, что ему следует предпринять.

– Вы, кажется, из-под Константинополя, маркиз?

– Да, мой дед был оруженосцем у Фридриха Второго. После его смерти он не пожелал возвращаться на родину. Там я родился… Мне было уже пятнадцать лет, когда мой отец стал служить при дворе вашего батюшки.

– Я это помню, – сдержанно отозвался король.

Теперь он стоял в полупоклоне, не смея глянуть в темные глаза короля. Маркиз Перек был высок, широкой кости, пригож собой, избалован вниманием многочисленных фрейлин, столь жадных до любовных приключений. По двору блуждали упорные слухи о том, что он был не менее изобретателен в любви, чем его супруга.

– Посмотрите на меня, маркиз, – пожелал король.

Медленно, как если бы ему стоило немалого труда, маркиз Перек приподнял подбородок. Рудольф Габсбургский увидел учтивое и красивое лицо вассала, – его тонкие красивые губы с коротенькими черными усиками разошлись в любезной улыбке. А вот в глубине зрачков отчетливо проступала душевная боль.

Как надо было любить своего короля, чтобы закрывать глаза на баловство законной супруги. Рудольф подумал о том, что более преданного человека ему не отыскать во всем королевстве.

Решение пришло мгновенно:

– Вы хотите послужить мне, маркиз?

– Разве я не доказал своей службой, что моя судьба и жизнь всецело принадлежит вашему величеству?

В словах вассала послышался легкий упрек. Что ж, не стоит придавать сказанному значение, в конце концов, маркиз Перек имеет на это право.

– Пройдемте со мной в кабинет, – предложил король, уводя маркиза по коридору.

Стража, стоявшая у дверей, отступила, почтительно пропуская короля и его вассала.

Кабинет Рудольфа отличался аскетизмом. Суровую обстановку смягчал разве что широкий ковер, лежавший в самом центре помещения. Напротив двери, на трех высоких ступенях, стоял огромный дубовый трон. Когда-то с него великий Фридрих Барбаросса управлял своей империей. У самого окна висел его портрет в полный рост, написанный придворным художником. Темные бордовые портьеры, прихваченные с обеих сторон ламбрекенами, мешали проникать солнечному свету в глубину комнаты, и лицо Фридриха Барбароссы, остававшееся в тени, теперь выглядело разгневанным. Он как будто был высечен из одного куска металла. Хитрый, умный, державший в плену самого римского папу, король сумел приблизиться в своей империи к абсолютной власти, и вот уже полвека являлся своеобразным ориентиром для подавляющего числа потомков.