Владыка бриллиантов - стр. 6

Основание стола было высотой около семи футов, а его площадь не измерял никто – доселе не отважился к нему приблизиться ни гном, ни эльф, ни человек; даже злые существа обходили его стороной, от греха подальше, ибо ходили слухи, что однажды этот стол стал свидетелем чего-то такого, от которого волосы дыбом и кожа мурашками.

Тогда, много веков назад, та же кровавая заря освещала стол; то же небо возвышалось над ним, и тот же ветер гулял туда-сюда, вкривь и вкось, адской флейтой дуя в любую едва заметную щель.

Тогда, давно уже ушедшим ранним утром, у гигантского стола, являющему собой самый настоящий жертвенный алтарь, собрались шестнадцать, и главы их были покрыты, а имена – сокрыты.

Подошли они разом; никто не заставлял другого ждать. Медленно, не спеша приблизились они к каменной твердыне, и вытянули пред собою руки, и руки эти не касались ни поверхности стола, ни незнакомцев, ибо и стол сей был велик, и взошедшие на утёс не вплотную подошли к валуну.

Эти шестнадцать пришли из ниоткуда, и род их неизвестен; иные говорят, что они – из свирепеев; не то бесплотных духов, не то – обращённых во зло вождей лесных эльфов. Как бы то ни было, никто никогда не видел их лик, их истинное обличье, а прочесть их мысли и вовсе есть великая и сложная загадка.

Эти шестнадцать были облачены в длиннополую робу абсолютно чёрного цвета, поглощающего в себя все иные цвета. Их головы были прикрыты то ли капюшонами, то ли покрывалами, то ли полотенцами – закрыты их лица, точно с лепрозориев они, али какими иными шрамами отмечены.

Сии дементоры, сии назгулы очень долго хранили молчание, продолжая стоять с воздетыми верхними конечностями, и со стороны казалось, будто эти застывшие тряпичные изваяния весьма больны – возможно, не физически. Тот, кто их призвал (ибо вряд ли в это гиблое, пропащее место придут по своему желанию), точно околдовал их сильными чарами, ибо эти странные безумцы даже не дышали, словно они – натуральные умертвии, выбравшиеся-таки из своих злосмрадных могильников.

Немного погодя, чёрные привидения усилием мысли приподнялись, оторвались от земли, и вот – их стопы ныне в воздухе1. Тогда, вдруг взявшись за руки, эти шестнадцать учинили хоровод, и песнью их являлся то приглушённый гортанный рокот, то тихий-тихий шёпот; медленный, устрашающий, пугающий, настораживающий и вызывающий иные, то противоречивые, то однозначно негативно-отрицательные помыслы в сердцах тех немногих, кто их слышал – но таких было до крайности мало; ещё скуднее было число тех, кто понимал то, что бормочут злыдни, и тревога отныне навсегда среди них. Большинством же зрителей и слушателей были лишь некоторые пернатые создания, да всякие гады, что водятся в трещинах высоких гор. Таким образом, можно счесть, что кружение чёрных мантий прошло почти незаметным.