Владимир Этуш. Старый знакомый - стр. 8

Поначалу наступающие немецкие части были еще далеко, и мы переправляли только в ночное время суток – опасались авиации. А днем техника сосредоточивалась в перелесках, маскировалась в кустах, в каких-то естественных укрытиях. Ночью же заводились моторы, и вся эта нескончаемая гудящая вереница машин и техники выезжала на мост. Когда же техники скопилось такое количество, что уже невозможно было ждать, начали переправляться и днем.

Меня назначили комендантом этого моста, и я должен был следить за тем, чтобы переправа осуществлялась насколько возможно быстрее. Где-то нужно было остановить этот поток, потом, когда хоть немного места освобождалось, пропустить новую партию переправляющейся техники, людей, раненых. И я все время находился на мосту. И правильно делал. Потому что немцы бомбили переправу беспрерывно. Но у нас была очень сильная зенитная охрана, и самолеты противника низко опускаться боялись. Бомбы рвались повсюду, но в мост не попадали.

Спустя много лет, когда я уже стал довольно известным артистом, на адрес театра пришло письмо от участницы той переправы – Д. И. Гурвич. Вот что она пишет об Аксайской переправе 1942 года:

«Уважаемый товарищ Владимир Этуш!

Только вчера я узнала о том, что мне привелось видеть Вас в роли, в которой не видел Вас никто из Ваших товарищей по искусству. Между тем роль эта была сыграна блистательно. И все те тысячи людей, которые видели Вас в этой роли, несомненно, Вас никогда не забудут. Жаль только, что этих зрителей теперь осталось не так уж много, и мало кто из них связывает роль “коменданта моста” на Аксае с именем великолепного артиста Владимира Этуша.

Именно поэтому я употребила слово “пришлось”, а не “посчастливилось”. Слишком далеко было то время от счастья.

Не знаю, помните ли Вы некоторые детали того дня. Он начался вроде бы спокойно, хотя вдали стояло зарево над Ростовом. Я в то время была санинструктором 974 с. п. Мы спокойно разместили раненых, нормально работали. И вдруг кто-то пустил “утку”, что союзники открыли второй фронт. Мы собрались на площади, радовались, митинговали. И вдруг – немцы. И вслед за этим – эта кошмарная переправа.

Вы знаете, что в самые трагические минуты сознание нередко выделяет какую-то отдельную, может быть, и незначительную деталь. Таких вспышек памяти у меня было несколько. Но самой яркой, запомнившейся до последней черточки, была фигура молодого лейтенанта на мосту. И запомнилась именно благодаря своей значительности.

В хаосе переправы это была организующая сила, это была надежда, это было разумное начало, которому следовало подчиняться.