Владетель Ниффльхейма - стр. 5
Машины. Люди. Деревья. Все крохотное и далекое.
– Я не боюсь. Не боюсь.
Он сделал первый шаг, обеими руками упершись в стену дома. Из-под ног посыпалась труха, а голуби вспорхнули, хлопая крыльями.
– И правильно, что не боишься, Джек, – кошка не собиралась исчезать. – Страх убивает.
– Я не Джек!
Второй шаг дался легче. А на третьем Воробей почти успокоился. И вправду, глупо бояться, когда все хорошо. Он шел за кошкой, глядя на хвост, который загибался налево крючком, и думал, что кошки разговаривать не умеют.
Наверное, ему все это снится.
И когда камень под ногой покачнулся и полетел вниз, Воробей не успел испугаться. Просто стена вдруг выскользнула из-под ладоней, а ветер толкнул, сбивая с карниза.
Воздух был твердым, но земля – еще тверже.
И Воробей подумал, что серебряный волк, такой маленький и красивый, должно быть, помнется. А потом он перестал думать.
Глава 2. Поездка в никуда
Когда все случилось, Юленька думала о том, что жизнь не удалась, и что человек она редкостной невезучести. От тяжести мыслей Юленькин лобик морщился, а губы сжимались в злую черточку, и становилась Юленька точь-в-точь как мама. Но не мама-здравствуй-дорогой, а мама-где-тебя-опять-носило. Честно говоря, эту маму Юленька недолюбливала, хотя в последнее время она появлялась все чаще и оставалась все дольше.
Но, наверное, и это потому, что Юленька уродилась невезучей…
Автобус, попав колесами в очередную ямину, подпрыгнул так, что с ним подпрыгнули и полтора десятка школьников, водитель, классуха, толстая экскурсоводша в розовом костюме и брошь-бабочка на лацкане ее пиджака.
– Задолбало тащиться, – процедил Алекс, Юленькин сосед.
Говорил он нарочно громко, но классуха все равно сделала вид, что не слышит: Алекса учителя побаивались. Точнее побаивались они не столько самого Алекса, сколько его отца.
Семен Семенович в школу заглядывал не часто и всегда одинаково. Сначала напротив центрального входа останавливалась черная длинная машина. Из машины появлялся человек в белом костюме и фуражке. Он открывал дверь, выпуская Алексову маму, которую следовало называть Аллочкой и никак иначе. За Аллочкой тянулся шлейф очередной шубки, которую та роняла на руки шоферу, и уже потом показывался сам Семен Семенович. Он выползал из машины медленно, как дракон из пещеры, и все – шофер, Аллочка, директриса и сам Алекс – терпеливо ждали.
– Ну? – спрашивал Семен Семенович, глядя на всех сразу. – Чего тут у вас опять?
И голос его походил на гром.
Вообще-то Юленьке Семен Семенович представлялся вовсе не человеком, а богом, из греческих, про которых русичка на факультативе рассказывала. И тогда, выходило, что Алекс – сын бога.