Вкус утекающей воды - стр. 2
Саша и баба Маня расстались со слезами на глазах, действительно от ненависти до любви один шаг. Саша оставил всему магазинному «клабу» гербарий из засохшего зефира, в качестве презента. И напоследок заметил продавщице, что хранение топора в общественном месте «все-таки» нарушение техники безопасности. А я-то решил, что мне показалось. Уже на пороге, краем глаза и мочкой уха я наблюдал, как баба Маня с удвоенной энергией заходит на новый виток: «… а заверни-ка мне вон тех, «глазастеньких»…»
Мы вышли на окраину, где собирались новые срубы, и расположились на брёвнах.
– Не знаю, что там у них теперь с планом продаж, – сказал я, – но то, что ты скупил все неликвиды, это точно. Зачем ты купил чечевицу?
– Че-гоо? – затянул Саша, – не брал я никакой чечевицы.
– Это, по-твоему, греча или горох? – Я вытащил из рюкзака пакет килограмма на два и предъявил Саше.
– Нехорошо получилось, – помрачнел Саша, – оставил американского шпиона без еды…
Поняв, что самое время наливать, я наполнил из трёхлитровой банки наши кружки до философского уровня «полупустой-полуполный». Очень хотелось пить и неважно чего. По цвету жидкость, и в самом деле, напоминала текилу и приятно пахла яблоками.
– Сань, это пить вообще можно?
– Главное торопиться не надо!
Он протянул ко мне свою кружку, мы воспроизвели звон колокольчика среднего размера, и залпом осушили «чарки». Через несколько минут Сашу отпустило. Видя это, я начал разговор:
– Если бы я не знал, что ты месяцами живёшь вдали от семьи, я бы порекомендовал тебе навестить жену.
– Ну, на самом деле, это не так. Но я и сам, как раз об этом думаю. До Голубых озёр тебя проводит Таволга, отсюда совсем недалеко осталось, а я за это время съезжу в Пыру, иначе, не дай бог, убью тут кого-нибудь в аффекте.
– Давай, а то суд потом не примет во внимание, что на момент преступления, подозреваемый был голоден во всех отношениях. И эффектно зарубил старуху Изергиль топором близко к тексту.
После третьей кружки Саша опять начал сожалеть про чечевицу, связывая это как-то с дружбой народов. Пили мы до самого вечера небольшими дозами с перерывами на отдых и разговор. Закусывали острым консервированным перцем из стеклянной банки и хлебом. Получалось о-о-очень экономно. Не помню, что я ему рассказал про себя. Но то, что рассказал он, я хорошо запомнил.
По моим расчётам, произошло это в эпоху видеомагнитофонов и первых персональных компьютеров, работающих на «Виндусе». Саша, как раз имел нужное образование и занимался сборкой этих самых компьютеров. Сначала сам, потом организовал небольшую фирму. В Пыре конкурентов не было, но рынок был ограничен в силу отсутствия денег у сограждан. Но «бум» на местном уровне, был очень сильный. Он рассказал, что один из самых крутых компьютеров в Пыре он обменял на корову. Корова была настоящая, мычала и даже давала молоко. Не без сложностей ему удалось пристроить её тёще. Та была провинциальной интеллигенткой в «осьмнадцатом» поколении. Сначала она решила, что корова – это «троянский конь» и первое время все ждала, когда же её разорвёт. Но постепенно освоилась. И корова стала, чуть ли не основным доходом семьи, а зять самым умным человеком во всей Пыре. Тёща до сих пор держит коров, и всегда даёт им одно и то же имя «Виндуся», в память о корове-праматери. «А могла бы называть ласково «Шуриками», – сказал Саша, и я не разобрал, то ли это шутка, то ли обида.