Вкус утекающей воды - стр. 4

Один человек написал статью, тысячи её переписали своими словами и срубили своё бабло. Копирайтинг называется. И теперь поисковик отправляет тебя на разные сайты читать сотни версий одной и той же статьи. И ты вязнешь в этом дерьме. Тут Мы с Александром поспорили. Я стал доказывать, что интернет честнее, чем, например, телевидение или пресса, потому что нас много, всех не купишь и большинство из нас «плюя» в интернет, пытается все же сохранить честное лицо. Саня в ответ, сказал, что я глубоко заблуждаюсь. Когда речь идёт о телевизионном канале или газете, мы не всегда знаем, кому он/она принадлежит, но всегда догадываемся, чьи интересы она выражает. И в любой другой стране знают про каждую свою газету или телеканал. Поэтому процесс фильтрации упрощается. В интернете все намного сложнее. Мы никогда не знаем, кто кому и за что заплатил, кто и чьи интересы представляет, кто слил информацию и достоверна ли эта информация. Механизм манипулирования общественным мнением в этой среде сложнее, но эффективность выше в разы. Особенно в нашей стране, где пресса умерла вместе с перестройкой, а телевидение просто гниёт.

Очередной тост получился грустным. Сначала мы традиционно собрались было выпить за то, что «трава зелёная, вода мокрая, а жизнь г-вно». Но потом решили, что отсутствие позитивной нотки в конце, я бы сказал отсутствие надежды, не даёт нам право на подобное словоблудие. И мы втроём: я, Саша и Жванецкий; придумали более жизнеутверждающий тост: «Мир многогранен, информация не свободна, но что с человеком не делай, он упорно ползёт на кладбище!» Мы выпили торжественно стоя, не чокаясь как на поминках, в этот момент Михаил Маньевич временно отсутствовал.

Ближе к вечеру нас отыскал Таволга. Мы были ещё живы и даже успели поспать на брёвнышках. Он отвёл нас в дом, принадлежащий охотхозяйству, где Таволга числился старшим охотоведом. Вместе с Таволгой в доме жил дед Кукушкин. Крепкий старик в чёрной жилетке из свалявшейся шерсти. Он вёл все хозяйство в доме: закупал продукты, убирался, варил обед и кормил собак, которых, впрочем, не было. Из-за роговых очков он напоминал бухгалтера. В самом деле, он помогал Таволге вести документооборот охотхозяйства, но сам в лес практически не ходил, так как изначально был городским ребёнком. Таволга представил его нам, как Васильича. Васильич был очень приветлив, хитро улыбался и сразу же усадил нас за стол. О, это была настоящая еда! Варёная целиком картошка, пышущая паром, и солёные черные грузди со сметаной. По поводу грибов, Васильич сказал, что нам повезло – это последняя заначка из погреба и уже скоро новый урожай. В ответ Таволга что-то пробурчал типа, какой нафик урожай, если сам за грибами не ходишь. Он поужинал раньше и теперь сидел с нами за столом, листал журнал «Охота и охотничье хозяйство» за 1972 год и уговаривал на десерт банку джема из каких-то южных урюков. Выпить с нами он отказался, как выяснилось, он совсем почти не пьёт.