Виталий Головачев и Мария Петровых: неоплаканная боль - стр. 4
К тому же Виталий и сам не стал бороться за место в жизни Маруси и как будто охотно согласился на роль друга. Вероятно, здесь сказалась его неопытность в делах сердечных и ориентация на глобальные цели. Главным в жизни он считал служение отечеству и участие в каком-то важном общем деле, а всё личное отходило у него на второй план. Письмо Маруси, где она яростно отрицает свой интерес к Виталию, относится к 1926 году, когда он уже примкнул к группе оппозиционно настроенной молодежи, считая, что монополистическим устремлениям большевиков необходимо противопоставить новую общественную силу.
«Я почти физически чувствую, – пишет Виталий Марусе в начале августа 1926 года, – как все теснее и теснее сжимаются звенья или для того, чтобы вознести нас на небывалую высоту, или чтобы задушить безжалостно и спокойно, как душат на войне газами. Я не вижу в своей чистоте никакого смысла, если она ни на что не направлена» [14].
Виталий был убежден в том, что все таланты человека, все его способности, всё, что ему дано, и даже самое стремление к нравственным идеалам обретают ценность лишь тогда, когда воплощаются в реальном действии. Общественная жизнь захлестнула Виталия с головой, а Мария через год вышла замуж за Петра.
Не заставил себя долго ждать и первый арест Виталия, разлучивший его с Марусей на целых три с половиной года. Путь к сближению с новым избранником обернётся для нее мучительнейшей личной драмой. Переживания, которые будил в ней Виталий, сильно отличались от ее чувства к Петру и от тогда еще владевших ее воображением юношеских представлений о любви. Марии понадобятся годы на то, чтобы принять в себе это новое чувство и разорвать отношения с душевно близким и преданным ей человеком.
Супругами Мария с Виталием начали представляться вскоре после его возвращения из ссылки в конце зимы 1934 года, хотя поначалу это была скорее дань приличиям. Родители Марии были людьми строгого воспитания. Ей сложно было бы объяснить им перемены в своей личной жизни иначе, нежели вторым браком. Но еще около года после возвращения Виталия Мария продолжала терзаться сомнениями…
Сложности с трудоустройством и прочие бытовые неурядицы, с которыми неизбежно сталкиваются бывшие лагерники, Марию не пугали. Жизнь в первые годы после революции уже научила ее стойко переносить лишения. Тревожило ее только одно: любит ли он ее так же сильно, как она его? Насколько долговечен их союз? Получится ли у них с Виталием семья? Склонный к теоретизированию, устремлённый к внешним целям, да еще и жутко рассеянный, он был всегда повернут к Марии как бы вполоборота, ускользая от нее и заставляя сомневаться в прочности их отношений.