Винс и Джой - стр. 4
– В пригороде Лондона, – отвечал Крис. – Энфилд. А ты?
– Колчестер, – сказала она, проводя серебряным крестом туда-обратно по кожаному шнуру. – В Эссексе, знаешь?
– Ага, – ответил Крис. – Знаю, Колчестер. О, смотрите-ка, кто пришел. – Он повернулся к Винсу. – Винс, иди познакомься с нашей новой соседкой. Это Джой.
Вблизи она оказалась еще красивее. Алебастрово‑белая кожа, в чертах лица что-то иноземное. Маленький точеный носик, высокие скулы, но самое необычное – глаза. Небольшие, широко посаженные, с плоскими веками и густыми, темными ресницами. Глаза расписной китайской куклы.
– Привет, – поздоровался он со своей неуклюжей новой улыбкой.
– Привет, – ответила она, положив журнал на колени и спрятав под себя ладони.
Он заметил, как ее взгляд пробежал по шрамам на его челюсти, и сжал руки в кулаки, чтобы перестать прикрывать лицо.
– Значит, вы друзья? – спросила она.
Винс с деланым ужасом посмотрел на Криса.
– Боже, нет. Крис – мой отчим.
– Да ладно? Как так?
– Ну, он женился на моей маме. – Они с Крисом переглянулись и рассмеялись.
– Да, понятно. Конечно. Просто вы похожи на ровесников.
– Да, все так говорят. Но Крис старше меня на десять лет. Ему двадцать девять. А мне почти девятнадцать.
– Ясно, – отозвалась она, глядя то на одного, то на другого, словно сомневаясь в их словах. – А где твоя жена? Твоя мама?
– В «Спаре», – ответил Крис, вытаскивая из маленького деревянного шкафа канистру с газом и сдувая с нее паутину. – Покупает чай. Сейчас вернется. О, вот и она, легка на помине.
Зеленый «Мини» Кирсти затормозил и остановился возле трейлера, под колесами зашуршал гравий.
– А ну-ка помогите мне, – сказала она, направляясь к багажнику.
Крис сразу бросил канистру и поспешил на помощь жене. Винс кивнул Джой и провел пальцами по шрамам.
– Господи, это твоя мама? – восхитилась Джой.
– Ага.
– Выглядит великолепно.
Винс обернулся, ожидая увидеть как минимум актрису Беатрис Даль, но нет – там всего лишь стояла его мама.
– Сколько ей лет? Никогда не сказала бы, что у нее такой взрослый сын.
– Кажется, тридцать семь. Или тридцать восемь. Около того.
– Черт возьми! Она моложе, чем была моя мама, когда родила меня.
Какое-то время они смотрели на маму Винса, и он пытался придумать, что бы сказать. Разговор можно было официально признать самым длинным за всю его жизнь разговором с девушкой не из класса и не подругой одного из его приятелей, и беседа напоминала бадминтонный воланчик, который он пытался удержать в воздухе в одиночку. Ему хотелось спросить ее о чем-нибудь более интересном. Может, о музыке или о загадочных раскосых глазах. Или что такая красивая девчонка делает в дерьмовом трейлерном парке. В его голове возникла добрая дюжина фраз для поддержания беседы, и в ту же секунду все варианты были отвергнуты – слишком лично, слишком пошло, слишком скучно, просто слишком.