Виновница страстей - стр. 28
Это был маскарад-домино, однако лишь для дам. Кавалерам следовало являться в масках, но в мундирах (военным), во фраках или сюртуках (статским), однако даже офицерам предписывалось танцевать только в бальных башмаках. Дозволялось нарушать это обычное правило разве что в провинции, да еще война заставит его нарушить… но это время еще слегка сквозило в дымке будущего, а нынче казалось и вовсе неразличимым.
Дамские домино оказались самых разнообразных фасонов и покроев: как глухими, строгими, скучными, так и весьма кокетливыми: некоторые были даже с открытыми шеями и весьма откровенными декольте, лишь слегка декорированными кружевом. Особенное внимание привлекала одна дама в домино моднейшего цвета мордорэ[30] и золотой маске. Локоны огненно-рыжего цвета падали из-под капюшона на ее точеные плечи, слегка припудренные золотистой пудрой. Приличия диктовали дамам делать для бала строгие прически с забранными наверх волосами, так что эти рыжие локоны выглядели столь же вызывающе, как декольте дамы и ее золотистая пудра. Однако Аглая ненадолго задержалась взглядом на незнакомке – гораздо более пристальное внимание ее привлек кавалер рыжеволосой особы: высокий темноволосый гусар, чьи черные глаза так и сверкали в прорезях маски. Огоньки свечей огромной люстры сияли на золоте, украшавшем его доломан.
У Аглаи на миг остановилось сердце.
Вот он! Вот он! Просто удивительно, что Аглая не замечала его раньше, ведь его окружает сияние, подобное солнечному. Здесь такая толпа, столько народу, к тому же она танцует беспрерывно, ей не до того, чтобы разглядывать окружающих. Или Каменский только что появился? Сейчас кончится танец, и Лев подойдет к своей невесте… вернее, к той, кто исполняет роль его невесты!
Восторг от того, что она вот-вот окажется в объятиях любимого, заставил ее счастливо засмеяться, и пятый, а может быть, и шестой гусар, с которым Аглая вальсировала, взглянул на нее внимательнее:
– О, кажется, вам нравится вальсировать со мной, графиня Наталья Михайловна?
Тотчас испуганное «ох!» сорвалось с его губ: ведь на маскараде считалось верхом неприличия указывать маске, что ее инкогнито открыто. Кавалер даже сбился с такта, однако тотчас восстановил каданс.
Впрочем, Аглая не собиралась спускать ему промах и резко спросила:
– Вы меня знаете? Откуда?
– Да мы с вами уже танцевали, – забормотал гусар, отводя глаза, – ну и я не мог не запомнить чарующую легкость ваших движений.
Аглая легкой улыбкой оценила комплимент, слишком вычурный, чтобы быть естественным, и, несомненно, почерпнутый из каких-нибудь стихов. Однако она не намерена была отставать: