Вилла «Белый конь» - стр. 21
Я сделал бесплодную попытку разобраться, в чем дело, и, надеясь выиграть время, спросил:
– Прекрасно, но с кем имею... э-э... честь?
– В конце концов, – продолжал голос, – молния дважды не ударяет в одно и то же место.
– Вы правильно набрали номер?
– Конечно. Это Марк Истербрук?
– Ясно, – догадался я. – Миссис Оливер.
В трубке с удивлением произнесли:
– Вы не узнали меня? Мне и в голову не пришло. Марк, я насчет этого благотворительного праздника. Я поеду и буду надписывать там книжки, если Роуда уж так хочет.
– Очень мило с вашей стороны. Они вас примут у себя.
– Обеда, надеюсь, они не устраивают? – спросила миссис Оливер с опаской. – Сами знаете, как это бывает, – продолжала она. – Все подходят с вопросом, не пишу ли я сейчас что-нибудь новенькое, будто не видят – я пью имбирный эль или томатный сок и ничего не пишу. И еще как они любят мои книги – нет слов, слышать приятно, но что на это ответить? Не представляю. Скажешь: «Я очень рада» – избитая фраза вроде «Приятно познакомиться». Кстати, они не потащат меня на выпивку в «Розовую лошадь»?
– Какую «Розовую лошадь»?
– Ну, «Белый конь». Такой паб. Мне в пабах становится худо.
– А что собой представляет «Белый конь»?
– Да там какой-то паб, разве он не так называется? Или «Розовый конь»? А может, это где-то еще. Или я его просто выдумала. Я выдумываю кучу вещей.
– Как поживает какаду? – осведомился я.
– Какаду? – недоуменно откликнулась миссис Оливер.
– А мяч для крикета?
– Ну, знаете ли, – с достоинством проговорила миссис Оливер. – Вы, наверное, с ума сошли, или с похмелья, или еще что. Розовые кони, какаду, крикет...
Она в сердцах бросила трубку.
Я все еще раздумывал о «Белом коне» и о том, что я о нем услышал сегодня снова, когда опять раздался телефонный звонок.
На этот раз звонил мистер Сомс Уайт, известный стряпчий, который напомнил мне, что по завещанию моей крестной, леди Хескет-Дюбуа, я могу выбрать три картины из ее коллекции.
– Ничего особенно ценного, конечно, нет, – сказал мистер Сомс Уайт присущим ему меланхоличным тоном. – Но, насколько мне известно, вы говорили, что вам очень нравятся некоторые картины покойной.
– У нее были прелестные акварели, индийские пейзажи.
– Совершенно верно. Завещание утверждено, я – один из душеприказчиков, – отвечал мистер Сомс Уайт. – Подготавливается распродажа имущества, и не могли бы вы сейчас приехать на Элсмер-сквер...
– Сейчас буду, – сказал я.
Работать в это утро все равно не удавалось.
3
С тремя акварелями под мышкой я выходил из дома на Элсмер-сквер и столкнулся нос к носу с каким-то человеком, поднимавшимся по ступеням к двери. Я извинился, он, в свою очередь, извинился тоже, и я уже было подозвал проезжавшее мимо такси, как вдруг что-то меня остановило – я быстро обернулся и спросил: