Виктор Тихонов. Жизнь во имя хоккея - стр. 24
В какой-то степени Виктор был среди игроков изгоем. Пусть читатель извинит мне столь резкое слово, но, по сути, – так… Когда он стал играющим тренером, всякие заслуженные-перезаслуженные игроки его за своего никак не держали. Он мне не жаловался, но я чувствовала. Знаю наверняка: если бы он с ними выпивал, то отношение стало бы иным.
Уезжая в сборную, Аркадий Иванович оставлял за себя Виктора. Когда Чернышёв уезжал, Виктор давал игрокам свои нагрузки. Повыше, чем у Аркадия Ивановича. Не всем это нравилось. Но он уже пытался сделать что-то своё – то, что считал нужным. Не знаю, убеждал ли он Аркадия Ивановича в необходимости что-то поменять. Думаю, что нет. Он не тот человек, который придёт к старшему тренеру и скажет: «Ты неправильно тренируешь, давай-ка сделаем по-моему». Но он пытался, пробовал что-то своё.
Когда Аркадий Иванович возвращался, команда была в отличном состоянии. Может быть, это обстоятельство намекало Чернышёву, что надо отправить Виктора на самостоятельную работу. Здесь различные могут быть соображения. С одной стороны – если проявляется у человека некоторая способность, нужно дать ему возможность развиваться дальше. С другой – когда у главного появляется помощник с собственными идеями и с перспективой, то его не остановить. И что будет дальше? Главный тренер должен думать о сохранении своих позиций. Чтобы никто не дышал за спиной и не претендовал на его место.
Мне в какой-то момент уже было понятно – Виктору надо самому работать. То, что дал Аркадий Иванович, он впитал в себя. Но ему хотелось чего-то такого, на что он не имел разрешения. Второй тренер – это всегда второй, он всю жизнь может быть прекрасным вторым.
Есть такое высокое понятие: момент перелома в карьере. Я этот момент хорошо помню, потому что моя инициатива была. Видела, что у него муки, что самостоятельная тренерская работа – его стезя. И однажды говорю мужу: «Знаешь что, давай поедем куда-нибудь». Хотя и у меня стала уже складываться некая карьера – хорошая зарплата пошла.
Предложения поступили из трех городов: Горький, Рига и Ленинград. Я говорю: «Решай, поеду в любой, куда хочешь». Все варианты были с командами из второй группы чемпионата СССР, не из первой. Он выбрал Ригу. Может, исходил из того, что это всё-таки Европа. В Риге он много раз бывал – играл там, когда рижская команда ещё выступала в первом дивизионе чемпионата. А может, всё то же – судьба ему покровительствовала? Нет, читатель, не сочтите меня суеверной, а всё же я вот думаю: ведь мог бы выбрать Горький или Ленинград и тогда – получилось бы там или нет? Наверное, могло сложиться всё по-другому.