Виктор Тихонов. Жизнь во имя хоккея - стр. 21

Было бы неверно назвать записи Виктора дневником. Потому что он записывал рабочие моменты, а не личные впечатления. Всё, что связано с командой, сначала записывал на листочках, а потом переносил красивым почерком (прямо-таки каллиграфическим) в тетрадку. Позже записи перекочевали в папки, в большие альбомы. Виктор мог туда заглянуть и сказать, в каком году и о чём говорили. И чем разговор закончился. Против таких фактов, спустя несколько лет, тяжело было возражать игроку, который начинал с ним спорить.

Такая кропотливая работа, видимо, не доставляла ему никаких затруднений. Подозреваю, он отдыхал, записывая, и заодно делал анализ.

А в Латвии я ему посоветовала брать объяснительные записки. Чтобы потом игроку невозможно было отвертеться. На все случаи нарушения режима и дисциплины – объяснительная. У нас сохранилось много смешных записок – кто что выпил, когда, где и почему, от радости или с горя. С обязательным указанием причин. Целая летопись человеческих прегрешений. Впрочем, такой способ поддержания порядка актуален на любом предприятии – если нарушил, с тебя требуют объяснения.

Виктор проделывал титаническую работу со всеми этими бумажками. У меня бы никогда не хватило терпения на такой системный труд. Я более легкомысленная, что ли.

Когда матч на стадионе заканчивался, у выходов толпились близкие и знакомые, ожидая своих. Как правило, я ждала дольше всех. Когда же он выйдет из раздевалки! А стал тренером – то же самое. Он мылся, тщательно складывал вещи в баул. Потом мы ехали домой, а дома что – телевизор, ужин.

Да, да, у нас уже был телевизор. С маленьким экраном и большой линзой. Отец дал деньги, а Виктор его где-то достал (по блату, как тогда говорили). В магазине купить невозможно было, а у него свои связи. У известных спортсменов бывают связи – знакомые, болельщики.

«Клуб кинопутешествий», кстати, одна из любимых передач с 1960 года, с самого начала. Тогда её вёл Владимир Шнейдеров, это уже в 70-е его сменил Юрий Сенкевич. Мы эту программу всегда вместе смотрели.

После игры мы ни в какие рестораны не ходили. Всегда дома. Он же уставал после матчей – ну, куда идти-то? Только домой.

Поскольку машины у нас не было, то добирались мы на троллейбусе. От стадиона «Динамо» троллейбус номер 12 шёл прямо до нашего дома на Ленинградском проспекте. Минут десять – и мы на месте.

Дома надо было развесить экипировку, форму, чтоб сохло. Виктор всегда сам – я ему никогда не стирала хоккейную амуницию. Только сам!

В троллейбусе его не узнавали. Узнавать на улицах его стали в Риге. Может, кто-то и узнавал в Москве, но тогда народ себя по-другому вел. Это сейчас могли бы спросить: «Ты Тихонов?».