Ветлуга поёт о вечном - стр. 19

Если мы Кельдибеку её отдадим, –

Говорят мужики. – Не простит нам и он».

И додумались на ночь их в бане закрыть.

А уж утром решить: если оба мертвы,

Так тишком схоронить, чтобы никто и не знал.

Мол, пропали и всё, и не видели их.

Ну, а если живые, так на душу грех

Кто-нибудь чтобы взял, чтоб потом схоронить.

Отдавать уж нельзя их, хоть живы, хоть нет…

Не решились деревней своей рисковать.

Оттащили их к бане Ефимки Леща,

Там и заперли грешных. Да стали решать,

Если живы-то будут, кто грех-то возьмёт?

Но никто не хотел, чтобы так, одному…

И решили тогда подождать до утра.

Ну а ночью такой ураган поднялся,

Что и крыши у изб-то едва не снесло.

Ужас, что и творилось! Вот, думали, нам

Наказанье за Стёпку-то, за сироту.

И к утру не утих ураган, всё ревел.

Мужики собрались у Ефимки Леща,

Только все наотрез отказались казнить,

Если пленники живы окажутся вдруг.

Мужики-то одни порешили тогда:

Если живы, – пусть бабы отравят их чем.

С этим только и баню решились открыть.

Да, как видно, и нас Бог-то спас от греха:

В бане пленников не было, лишь под стеной

Лаз был вырыт наружу. Уж как и смогли?

Их искали три дня, всё боялись, что вдруг

Дочь придёт к Кельдибеку, расскажет про всё.

Но и буря три дня бушевала. Метель

Все следы замела: ничего не нашли.

А как бросили поиск, – метель унялась.

И оставили всё в Божью милость тогда.

Уж не знаю, как жили, где жили они.

Были слухи, что будто бы даже тогда

С ведьмой Овдой они повстречались в лесу

И она приютила их в доме своём.

Много слухов носилось в ту пору про них.

Говорили, что будто сама-то Шайви

Стала ведьмой. Поэтому будто они

И из бани ушли, и поэтому их

Не найти, не поймать так никто и не смог.

Время шло, а потом стали слухи идти,

Что и сам Кельдибек гнев на милость сменил,

И гонцы от него рассылались везде,

Говорили, мол, если увидит их кто,

Пусть, мол, скажет, что могут вернуться домой,

Что и дочь он простил, и Степана простил,

Что живым, мол, оставит его, не убьёт.

Как достала их весть, я не знаю про то.

Только, видно, поверили в это они

И вернулись. Она уж была на сносях.

Кельдибек её в башне велел запереть.

А Степану велел, чтоб чужого не брал,

Обе кисти срубить. А чтоб песни не пел,

Да девиц не смущал, – велел вырвать язык.

И оставил живым, как ему обещал.

Лишь его отпустил он, – пропал наш Степан;

Говорили, что раны врачует в лесу,

Говорили, что будто какой-то старик

Его к Волге повёз, чтобы там исцелить.

А Шайви, как узнала о казни такой,

Попросила, чтоб ниток ей дали, что, мол,

Хочет кружева вывязать, чтоб не скучать.

А как ниток ей дали – верёвку сплела

И повесилась, даже родить не успев.