Ветеран Армагеддона - стр. 16
Оставшись один, Владимир Алексеевич Лютиков некоторое время приходил в себя. Нет, было чему удивляться в загробном мире!
Но больше всего Лютиков удивлялся, что этот мир существует.
Еще в школе материализм был основным способом познания мира, в институте он познакомился с диалектикой и был твердо убежден, что после смерти ничего не будет. Но чем ближе становилась возможная горестная дата, тем большее смятение испытывал Лютиков. Нет, миновав тридцатилетие, он меньше всего думал о смерти. Но какие-то опасения появились. Поэтому в тридцать лет он крестился, больше на всякий случай, чем по убеждению. В тридцать два, приближаясь к возрасту Иисуса Христа, он уже из любопытства полистывал Библию. К тридцати трем Владимир Алексеевич знал некоторые молитвы и даже дважды захаживал в церковь. Именно в то время он начал считать, что торопиться не стоит. Если правы были его учителя, то после смерти ничего не существует, тогда и волноваться было не из-за чего. Но если загробный мир все-таки существовал, то к такой возможности нужно было относиться с определенной осторожностью и не совершать того, что могло быть наказуемо после смерти.
И вот приятный сюрприз – жизнь после смерти все-таки была, и воздержания принесли свои плоды – Лютиков жил пусть хоть и в экспериментальном, но все-таки Раю, и Рай этот пока нравился Владимиру Алексеевичу больше его прежней жизни. Ну что было в прошлом мире? Тоскливая работа в редакции да ежедневные наставления жены? По крайней мере, здесь его опекали, и потому была надежда, что творческие пути Лютикова после кончины окажутся куда прямее и удачливее, нежели на Земле.
Лютиков на это надеялся.
Глава третья
– Не спи, не спи, художник!
Лютиков с досадой открыл глаза и прикинул расстояние до будившего его человека, но сообразил, что дотянуться до него не сможет. Немного погодя он вспомнил все и торопливо сел на постели, хмуро протирая глаза.
– Нет, миленький, – заливисто хохотала пляшущая в воздухе муза. – Если ты так спать будешь, я тебя опекать не стану. Глупо проявлять заботу о лентяе, правда? Работать надо, а не обнимать подушку.
Лютиков лег на спину, с удовольствием глядя на свою музу.
– Вставай, Лютик, вставай, – муза скользнула к окну и с треском раздвинула шторы.
– Вы же сами сказала, что у меня масса времени, – возразил Лютиков. – Куда торопиться, вечность в запасе.
– Вот поэтому ты и там не преуспел, – возразила муза. – Нельзя же быть таким бездельником, лень еще никого не выводила в люди!
Некоторое время Лютиков смотрел на музу.
Утренние желания еще бушевали в нем.