Ветер в кронах - стр. 4

— И что же привело тебя, Катя, в нашу глушь?

— Завещание отца.

— Как интересно, — в этот раз удивлённый взгляд задержался на ней подольше. — И что же завещал тебе отец в Пристани?

— Дом, — её плечи дёрнулись неопределённо. — Ещё личные вещи, наверное, если они там остались. Не знаю.

— Подозреваю, небогатое наследство, — почесал Глеб затылок. — Пытаюсь вспомнить, есть ли там вообще хоть один приличный дом.

— Сомневаюсь. — Тех изображений, что Катерина видела со спутниковой съёмки в Гугл Мапс, хватило, чтобы заявить это с полной ответственностью.

— И откуда же ты приехала, наследница?

— Из столицы.

— Да ладно, — его брови восхищённо уползли наверх. И, как старик в известной сказке, который всё закидывал невод в синее море, в третий раз Глеб посмотрел на неё так внимательно, что впору уже было исполнить пару-тройку его желаний.

— Вот, прямо живёшь там, прописана?

— И живу, и работаю. И прописана, — улыбнулась Катя. Ну, а что? Вдруг ему прописка московская нужна. Вдруг даже женится ради неё.

Квартира у неё, правда, коммунальная. Так, комнатушка в семнадцать квадратов на первом этаже, купленная два года назад с маминой помощью. Но в их многокомнатном жилье — самая большая и приличная. Ему, конечно, знать об этом не обязательно. Но, если что, вот положа руку на сердце, не грех такой «обширной» собственностью и похвастаться.

— Как же занесло твоего отца сюда из столицы?

«Эх, если бы я только знала!» — хмыкнула про себя Катя, исподтишка рассматривая своего любопытного добровольного помощника.

Волосы на его затылке примялись от подголовника. Чёлка, уложенная назад, тоже растрепалась. Но в целом ему шла эта небрежная густая лохматость.

— Долгая история, — Катя не отвела взгляда, когда Глеб повернулся.

— А мы куда-то торопимся? — насмешка вышла беззлобная, но всё же это — насмешка. — Первый автобус пойдёт не раньше восьми.

— Ладно, — смиренно опустила Катя голову: поддел он её по существу. — Честно говоря, я своего отца и не знала. В ту пору, когда они познакомились с мамой, она была студенткой, а он — знаменитым состоявшимся писателем. Эдуард Полонский. Может, слышал?

Парень скривился, делая вид, что пытается вспомнить. Но Катерина не сомневалась в том, какой ответ услышит.

— В общем, да, сейчас его уже никто и не знает, — махнула она рукой. — А тогда — член Союза писателей, интересная незаурядная личность и зрелый мужчина, он прямо вскружил маме голову.

— Это сколько же ему было?

— За пятьдесят.

— Ого! — он присвистнул. — А тебе сейчас сколько?

— Двадцать четыре. А тебе?

— Тридцать два. И я Козерог. Не знаю, для чего вы всё время это спрашиваете, — улыбнулся этот самодовольный сердцеед. — Это так, на всякий случай. Так что там дальше? Родили тебя и разбежались?