Вестник погибели - стр. 10

– Я много думал об ответственности. Уверен, вы тоже не раз всё переосмыслили. Мне придаёт уверенности мысль, что ничего дурного не может случиться. Потому что там, где природа повесила табличку «не влезай, убьёт», должен висеть и щиток с предохранителем «от дурака». Как считаете?

Коэн следил за цифрами обратного отсчёта.

– Я думаю, такого предохранителя нет, – усмехнулся он. – Но когда это останавливало человечество на пороге невероятных открытий?

– Вы правы, – сказал Фобос. – Начинайте.

Его изображение свернулось в угол визуальной панели. Система управления вывела на экраны цифру 10, сопроводив её звуковым сигналом. Потекли последние секунды.

– А если бы он не позвонил? – поинтересовался первый ассистент Коэна, Макс Горинов.

– Вы плохо знаете Эрнандо Фобоса.

– И всё же.

– Тогда мы начали бы без него, – процедил Майкл Коэн. Горинов отшатнулся: в глазах коллеги ему почудились отблески адских огней.

Старт!

Сигнал преодолел расстояние до Марса и дальше, запустив протокол эксперимента. Там, в спиралеобразных недрах ускорителя, разгорячённые скоростью протоны, наконец, вырвались из загона подобно стаду мустангов и устремились к цели. С неистовой энергией они атаковали экранитовые щиты. Частицы врывались на позиции противника, запертого в окопах магнито-оптических петель, и соединялись с ним в теснейших объятиях.

Чувствительные детекторы, словно вратари, приготовились ловить микроскопические мячи, проходящие сквозь экранитовые щиты. Однако всё, что попадало на чувствительные поверхности измерительных приборов, было лишь помехами снаружи – пучками солнечной плазмы, либо нейтрино и гамма-лучами из-за пределов Солнечной системы. Впрочем, пройти насквозь препятствие в виде экранитовой камеры не получалось даже у этой тяжёлой артиллерии: войдя в её толщу, они пропадали за горизонтом событий и для приборов переставали существовать.

Сосредоточенная тишина, царящая в центре управления экспериментом, взорвалась аплодисментами и одобрительными возгласами. Коллеги оставили рабочие места и обступили Коэна полукругом, продолжая аплодировать. Он по очереди пожимал им руки и смущённо улыбался. Где-то в микрофон с облегчением вздохнул Эрнандо Фобос. Коэн с удовлетворением услышал сильные размеренные хлопки его ладоней.

Первая стадия плана завершилась удачно.

В палате был разлит нежный цветочный аромат, от которого щемило сердце. В открытые панорамные окна открывался вид на горную цепь с припудренными льдом пиками. Между стабилизариями гулял лёгкий ветерок, иногда бесшумно прокрадывались по полу сервисные устройства. Клим Кононов стоял, уткнувшись лицом в стекло, и смотрел на безмятежное восковое лицо матери.