Весь апрель никому не верь - стр. 27
Стиснув ладонями уши, Матюша поплелся в комнату. Постоял и взял с полки книгу о Малыше и Карлсоне. В этой сказке для маленьких были забавные картинки. До появления летающего человечка книжный мальчик был одинок, несмотря на родных и друзей. Все насмешливо звали его Малышом, как тетя Оксана Матюшу.
Снегири всегда вместе, он – один. Где-то в других городах живут полчища двоюродно-троюродных братьев и сестер. Со многими из них он даже не знаком и не знает, нужен ли им. По большому счету, и они ему не нужны. Глупо было мечтать о маме, мертвые не оживают. И Вики у него теперь нет. Вика навсегда уедет в университет преподавать. Все.
Матюша бездумно полистал книгу. Всмотрелся в зеркальную темноту окна и впервые не захотел жить. Можно ли заставить себя умереть? Не дышать, например, пока воздух в легких не кончится? Он попробовал задержать дыхание. Нет, не получается надолго, иначе люди так бы и делали вместо того, чтобы вешаться и стреляться. А разве это вероятно – не чувствовать после смерти ничего, не быть нигде и никак? Тоже немыслимо.
Жизнь тотчас требовательно заявила о себе позывами в туалет и не дала развиться увлекательной теме.
Кухню сотрясали орущие голоса, дым сигарет призрачными змеями выплывал из дверных щелей. Братья кричали друг на друга, плюя на время, слишком позднее для включения громкости в доме с плохой изоляцией звука. Матюша вновь присел в закуток между кухонной дверью и входом в гостиную.
– …она была моей! – зарычал папа.
Дядя Костя рявкнул:
– Я был ее первым! Ты отбил ее у меня.
Папа захохотал страшно, как злодей в кино:
– Ха-ха-ха! – Каждое «ха» было веским и рубленым, будто он кромсал куски хохота ножом.
Матюша ничего не понимал. О ком это они?
– Все давно перегорело, устаканилось, быльем поросло, – заговорил дядя Костя. – Мы, вроде бы, поклялись не вспоминать, мы договорились, что ее нет, нет для нас, что она для нас умерла…
– Ха-ха-ха! А то я не знаю, что ты наведываешься к ней, когда якобы ездишь в командировки!
– Кто сказал?!
– Спроси ее!
Оглушительный грохот заставил Матюшу вскочить и вжаться в угол.
– Она писала мне! Не забывай, что у нас с ней…
– Нет! Не у тебя с ней! – как-то жалобно завопил дядя Костя на верхней ноте. – У нас с тобой, брат! У нас!!!
Послышалась странная возня, затем снова грохот и явственное падение тел. Матюша не выдержал, открыл дверь и отпрянул – в коридор вырвались клубы табачного дыма. Лучи лампы висели в прокуренном воздухе, как драные сети. Сметая стулья, двигая диван и стол, дикие звери катались по усеянному мусором полу. Среди огрызков хлеба, осколков чашки с изображением Царь-колокола, возле раскоканной пополам салатницы валялись пухлые кусочки розовой семги. Оцепенев, смотрел Матюша на яростных бойцов, убивающих друг друга, и не замечал, что мочится в штаны.