Вершитель судеб - стр. 41

На жёлтом листе удивительно яркими красками был нанесён рисунок. Совершенно непонятный рисунок. Какие-то линии, кружочки, треугольнички и ромбики, загадочные значки, цветные точки и чёрточки. Рисунок выглядел так, словно он совсем недавно был нарисован яркими фломастерами – настолько сочными и свежими были цвета. Мне даже показалось, что эти кружочки-чёрточки шевелятся.

Я присмотрелся – так оно и было, рисунок изменялся. Красочные изображения скользили по бумаге, словно живые. Они завораживали, не давали отвести глаз, притягивали к себе взор.

Перед глазами у меня всё поплыло, я понял, что теряю сознание и попытался сесть на пол. Но не успел – то, что мне удалось совершить, можно было скорее назвать падением. А потом на меня рухнула маслянистая чёрная тишина.

Пришёл я в себя от того, что в глаза бил луч невыносимо яркого света. Это было странно, потому что глаза мои были закрыты и никакого света я видеть не мог. Но свет был. Он настойчиво лез в голову, тормоша и заставляя думать. И ещё мне всё время казалось, что стоит только открыть глаза как этот неприятный свет исчезнет. Но открывать глаза не хотелось, хотелось лежать вот так вот, на чём-то неопределённо мягком, и не думать – вообще ни о чём.

– Уберите свет, – прошептал я. А может быть, и не прошептал, а только попытался.

Потом я зачем-то всё-таки открыл глаза, и убедился, что никакого яркого света нет и в помине. Вокруг царил мягкий полумрак. Я действительно лежал на чём-то, отдалённо напоминающем кровать, и надо мной был вогнутый потолок, а рядом неторопливо перемигивались огоньками какие-то непонятные приборы.

Я мигом вспомнил, где нахожусь и как сюда попал, и сел. От резкого движения слегка закружилась голова и мне опять пришлось на миг зажмуриться.

– Не вставать! – прогремел какой-то незнакомый голос.

Он был громким и неприятным, и я невольно вздрогнул. А потом меня разобрало зло. Тем более что голос этот звучал не очень-то угрожающе.

– Почему это – не вставать?! – поинтересовался я.

– Нецелесообразно, – мгновенно отреагировал голос.

– А что целесообразно? – спросил я.

– Не менять своего положения в пространстве до окончания стыковки с кораблём «Арто-8»…

– Че-е-его-о-о?!

Сказать, что у меня отвисла челюсть, это значит не сказать ничего. Голос звучал неестественно, он был какой-то механический, что ли? А то, что он мне тут заявил, вообще не оставляло сомнений, что я влип по-крупному.

Сейчас был как раз тот самый момент, когда человек (то есть, я) способен от обилия нахлынувших событий впасть в ступор. Мозги отказываются работать, и единственное, на что остаёшься способен, – тупо хлопать глазами.