Вершитель судеб - стр. 40

– Корабль на орбите, – раздался за спиной голос Альты. – Это всего лишь катер.

Очертаниями своими катер отдалённо напоминал миниатюрную подводную лодку, зачем-то установленную на шести суставчатых стабилизаторах, что делало его очень похожим на гигантского насекомого. Сходство же с подводной лодкой усиливала надстройка с двумя небольшими крылышками (или подвесками?) по бокам. По белому корпусу катера горизонтально шла широкая ярко-синяя полоса. Выглядел катер очень красиво, но как-то… ненадёжно, что ли?

Альта прошла мимо нас, приблизилась к катеру и громко произнесла несколько непонятных слов. Часть корпуса тут же исчезла (не сдвинулась, не повернулась, а именно исчезла), открыв большое овальное отверстие, из которого прямо к земле выдвинулась ажурная лесенка. Альта легко взбежала по ней, остановилась в проёме люка, оглянулась и махнул нам рукой.

– Пошли, – буркнул седоусый.

Мы затащили Тейкана в катер. Мне казалось, что хрупкие тонюсенькие трубочки, из которых состояла лесенка, переломятся под нашим весом, но всё обошлось благополучно. Едва все оказались внутри, как отверстие, через которое мы прошли, мгновенно исчезло, а помещение заполнил ровный и мягкий, непонятно откуда исходивший свет.

– Сюда, – указала Альта.

Мы потащили Тейкана по коридору, и занесли его в какой-то отсек – длинный высокий стол, множество приборов, блестящие металлом трубки, перемигивающиеся лампочки. Альта велела уложить Тейкана на этот самый стол, что мы с немалым облегчением и сделали.

Затем седоусый с Альтой стащили с Тейкана пиджак и рубашку, и принялись торопливо обвешивать своего приятеля какими-то присосками, от которых к перемигивающейся огоньками стене тянулись разноцветные провода.

Я смотрел на валявшиеся грудой шмотки Тейкана, и вспомнил вдруг о таинственной карте, из-за которой и заварилась вся эта каша. Сам не знаю почему, но мне ужасно захотелось на неё взглянуть.

Альта и седоусый были заняты Тейканом. Сам Тейкан по-прежнему был без сознания. И тогда я присел на корточки и, покопавшись в карманах пиджака, выудил ту самую желтовато-серую трубочку.

Это оказался лист очень старой бумаги, пожелтевшей от времени. Когда я разворачивал её, она едва слышно потрескивала, словно сухой древесный лист. И в этот момент я почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд.

Я поднял голову.

Тейкан смотрел на меня, и во взгляде его было ровное спокойствие. А затем он еле заметно кивнул – даже не кивнул, а лишь сделал попытку, – и обессилено закрыл глаза. Ни Альта, ни седоусый ничего не заметили.

Я развернул бумагу.