Вероломное племя - стр. 35
– Я вернусь, Луна! Только дождись.
Перебравшись по камням через реку, мальчик оказался на противоположном берегу, за которым возвышался лес. Точно такой же лес наверху, там, где в эти минуты находился верный конь. Кина осторожно изучал каждый свой шаг, не торопился, кидал взгляд на все, что производило шум. Дождь ослабел. Это было заметно по ветвям уставших сосен. Они стали реже скидывать накопленную среди иголок воду.
Когда Кина услышал хлопки из глубины леса, то затаился. Примкнув к дереву, снова прислушался. Хлопки продолжались. Где-то недалеко находились те, кто издает их. Кина перебежками попытался найти источник звука. Спустя несколько минут ему это удалось. Он увидел в роще тусклый огонек. Кина ждал каждого грома, чтобы под него перебежать от дерева к дереву. Мальчишка приблизился настолько, что мог разглядеть, сидевших под кожаным навесом вокруг костра, индейцев. Это были смуглокожие люди, головы которых обриты наголо, а на лысинах вытатуирована паутина. Нет привычных для индейцев легинов и рубашек. Вместо этого шерстяные набедренные повязки, мокасины и кожаные жилетки, которые не скрывали и части торса. Неизвестные общались при помощи хлопков. Рядом с индейцами лежали три копья, там же стояли три мешка со съестными припасами. Ели дикари необычайным способом: в одной руке держали кость с мякотью, обгладывали ее, а другой рукой хлопали себя по локтю. Таким образом и складывалась их беседа. Среди прочего Кина разглядел на земле рядом с очагом кинжал. Точно такой же был у Лесного Пересмешника. Его не спутать ни с чьим: искривленное, подобно змее, лезвие и резная костяная рукоять. Лесной Пересмешник не раз хвастался тем, что все узоры вырезал на нем лично.
«Они убили Пересмешника… – ужаснулся Кина. – Он стал их ужином!»
Парень пригнулся под осиновой ветвью, чтобы лучше рассмотреть индейцев.
«Это те самые ситсы? – спросил себя Кина. – О них рассказывал отец?»
Он пристально следил за всеми движениями людей из незнакомого ему племени. Смотрел, как те разговаривают при помощи хлопков, как изображают улыбку, а затем что-то обсуждают с лицами, сытыми злобой. Один из них внезапно встал, поднял копье и ушел вглубь леса. Дикарей осталось двое. Кина прислонился спиной к стволу дерева и беззвучно выдохнул.
«Должно быть, они опасны, – подумал он. – Тот, который ушел, что-то заприметил. Нужно и мне уходить!»
Кина бесшумно встал, посмотрел на сидевших у костра индейцев и сделал шаг. Раскат грома раздался в ночи, а грозовая вспышка осветила высокую фигуру индейца, стоявшего впереди. Кина бросился наутек. Индеец ринулся за ним. Другие двое подскочили и помчались за Киной. Ветви хлестали по лицу, ноги путались в вязкой лесной жиже. Он бежал изо всех сил, спотыкался о корни деревьев, падал, но вмиг вставал и кидался прочь. Со всех сторон сыпались ужасающие хлопки. Дождь к той секунде прекратился, но раскаты уходящих вдаль туч все еще страшили своим рыком. Кина не видел, куда бежит, будто не чувствовал земли, под ногами сплошь лужи. Ситсы ни на шаг не отставали, один из них метнул копье, но попал в древесный ствол. Двое других бежали след в след. Они продолжали перекликаться хлопками. Кина выскочил к реке и помчался вдоль берега. Не оглядывался, но чувствовал, что ситсы все еще на хвосте. Копье вонзилось рядом, меж двух булыжников. По ту сторону реки показался подъем. Кина перевел дыхание и в несколько прыжков пересек реку по камням. Он был полон надежды, что вот-вот спасется, начал подниматься по склону, но его рвение прервало третье копье, преградившее путь. Оно мелькнуло перед лицом, врезавшись в глинистую землю. Кина опомнился и попытался преодолеть его, но было поздно. Он почувствовал на своей ноге жадную хватку, а затем скользнул вниз. Лапы троицы кровожадных индейцев дорвались до него.